— Не знаю, — слукавила Наташа. — Да не бойся ты! Они тебя небольно съедят, — повторила она чужую шутку.
— Ага… Под наркозом, — кивнула Катя.
Открылась дверь одного из кабинетов.
— Ковригина Наталия Сергеевна здесь? — осведомился весьма симпатичный, спортивного вида мужчина чуть старше сорока и улыбнулся таращившимся на него перепуганным женщинам.
— Здесь, — почему-то сразу успокоилась Наташа.
— Прошу! — Сделав широкий жест, мужчина отошел в сторону.
— Наташа, я на улице подожду, — ревниво крикнул вслед Туманов.
Наталия даже не обернулась. Катя Игнатьева ухватилась за рукав Туманова:
Но в этот момент отворилась дверь соседнего кабинета, высокий, худющий молодой человек с оттопыренными ушами пригласил Игнатьеву войти.
Катя, выпрямив спину, шагнула в чертоги кабинета, словно Мария-Антуанетта на эшафот.
Из протокола допроса Ковригиной Н. С.
Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ государственный советник юстиции первого класса Турецкий А. Б. с соблюдением требований ст. 157, 158 и 160 УПК РСФСР допросил в качестве свидетеля по уголовному делу № Ковригину Наталию Сергеевну.
Вопрос. Наталия Сергеевна, вы работали в частной клинике «Престиж»?
Ответ. Да.
Вопрос. В какой должности и в какой промежуток времени?
Ответ. В должности врача-лаборанта клинико-диагностической лаборатории в период с первого декабря прошлого года по седьмое января текущего года.
В о п р о с. Вы работали четвертого января этого года?
Ответ. Да, это было мое дежурство.
В о п р о с. В лаборатории был кто-то, кроме вас?
Ответ. Нет, я работала одна. Это были праздничные дни, и мы работали с заведующей лабораторией Барковой по очереди.
В о п р о с. В этот день вы делали какой-нибудь анализ крови пациентки Бобровниковой Зои Михайловны?
Ответ. Да.
Вопрос. Расскажите об этом поподробнее.
Ответ. Когда я заступила на дежурство, а это было в девять утра, несколько пробирок с кровью уже лежали на столике для приема анализов, в том числе и пробирка с кровью Зои Михайловны. Я провела сортировку анализов по срочности выполнения. Зое Михайловне нужно было определить уровень глюкозы. Зная, что Зоя Михайловна страдает диабетом, я исследовала ее кровь в первую очередь. Это измерение проводится быстро, на автоматическом анализаторе, занимает буквально пару минут. Показатель глюкозы был низким: 2,5. Я повторила исследование, получила ту же цифру и тут же позвонила лечащему врачу, сообщила ему результат анализа.
В о п р о с. У вас было принято сообщать результаты по телефону?
Ответ. Нет. То есть сначала следовало внести результат в компьютерную историю болезни. Но я испугалась, что низкий уровень сахара связан с передозировкой инсулина, такие случаи бывают. И позвонила дежурному врачу, чтобы предупредить его.
Вопрос. Как имя, отчество и фамилия врача?
Ответ. Антон Степанович Переходько.
Вопрос. Вы позвонили дежурному врачу, и что он вам ответил?
Ответ. Он ответил, чтобы я не вмешивалась не в свое дело.
Вопрос. Что было дальше?
Ответ. Затем я внесла результат исследования в соответствующий учетный журнал и в компьютер. А компьютерную распечатку сохранила. Через час стало известно, что Зоя Михайловна скончалась.
В о п р о с. Вы знаете, отчего это произошло?
Ответ. Нет, в тот день я ничего узнать не могла. Врачи-лаборанты с больными не пересекаются. Лаборатория находится на втором этаже, стационар — на третьем, четвертом и пятом. Сотрудники лаборатории видят больных только в том случае, если делают анализы непосредственно у постели больного. Так что причины смерти Бобровниковой в тот день, четвертого января, мне были неизвестны.
Вопрос. Вы подчеркнули дату. То есть вы узнали о причине смерти Бобровниковой в какой-то другой день?
О т в е т. В следующее мое дежурство, шестого января, на врачебной конференции меня обвинили в том, что я ввела в компьютер неправильный результат: 21,5, на основе которого врач Переходько ввел больной инсулин, так как это очень высокий показатель уровня глюкозы. В результате инъекции больная скончалась. Действительно, в электронной карте Бобровниковой значилась цифра 21,5. Кроме того, из журнала учета анализов исчез листок за четвертое января, куда я вносила показатель прибора. И, наконец, доктор Переходько отрицал тот факт, что я звонила ему и предупреждала о катастрофически низком уровне глюкозы в крови Бобровниковой. Получалось, что я виновата в смерти Зои Михайловны.
В о п р о с. А вы не могли случайно внести в компьютер не ту цифру? Ну бывает же: много работы, вы одна, вас чем-то отвлекли… Вы только не бойтесь, это случается. В аэропортах диспетчеры ошибаются.
Ответ. Теоретически, конечно, могла. Потому что вы правильно все говорите: в лабораторию ходили все, кому не лень, толпами. Все нависали над лаборантами. Каждому врачу нужно срочно, каждый требует свое. В таком бедламе ошибиться не проблема. Но именно в то утро было очень СПОКОЙНО — все же праздничные дни, обращений мало, свежих больных не было. Я была очень внимательна, мне никто не мешал. Я не ошиблась, это точно! К счастью для себя, я сохранила компьютерную распечатку, где значился первоначальный результат. Я предъявила этот листок генеральному директору.
Вопрос. Стрельцову?
Ответ. Нет, тогда должность генерального директора занимал другой человек.
В о п р о с. Вы показали ему вашу распечатку, и что?
О т в е т. На этом разбор полетов для меня закончился. А генеральный директор провел какое-то совещание. Судя по тому, что со мной по данному вопросу больше бесед не проводилось, думаю, распечатка убедила гендиректора в моей невиновности. Вот эта распечатка. Прошу приобщить ее к делу.
В о п р о с. То есть кто-то исправил ваши показания прямо в компьютере?
Ответ. Получается так.
Вопрос. Как вы думаете, кто это сделал и зачем?
О т в е т. Я не знаю.
В о п р о с. А что за компьютерная программа использовалась в клинике для ведения историй болезни пациентов?
Ответ. Программа «Медиум». Она предусматривает несколько уровней доступа к информации. У меня был первый уровень, то есть минимальный.
Вопрос. Хорошо. Как я понимаю, на следующий день после этих событий вы уволились?
Ответ. Да, на следующий день после конференции.
