— Это радует. Значит, есть надежда, что медовый месяц вы с ней не в Крестах проведете.
— А он по поводу деда-академика заяву подаст. Придет к тебе в понедельник и подаст. Почему старик изменил завещание аккурат накануне смерти?
— А что касается деда, так тот вообще тихо помер. Даже если его уморили, они же не дураки, чтобы подставляться. Наверняка делали вскрытие, есть заключение патологоанатома, где все чин чина-рем: мол, помер, поскольку не мог не помереть на фоне столь жутких внутренних органов…
— А то, что бандюганы там скрывались?! Это же не просто так!
— Почему — не просто так? А Стрельцов уверяет, что именно просто так, случайно. Шли мимо, зашли пиписьки подлечить. А доктор, он клятву Гиппократа давал, он обязан каждому «конец» поправить: и сенатору, и бандиту.
— Но ты же сам в поезде слышал про больничку, где братки отлеживаются, вы же на этом их и вычислили.
— Мы их вычислили, это факт! Они у нас, голубчики, слава богу, на нарах парятся. Что смогли, то сделали. А с медициной завязываться… У них на каждую гайку свой болт. Так башку заморочат терминами да заключениями, мама не горюй! Это у них корпоративная солидарность называется. Знаешь, сколько врачебных ошибок, что к смертям приводят?! Немерено! И что, хоть один коновал попал на нары? Что-то я таких случаев не припомню. И вообще, сейчас такие средства есть, чтобы на тот свет отправить, — не подкопаешься. Введут в вену дрянь какую-нибудь, а весь состав распался на составляющие… Сколько через нас таких случаев прошло по липовым докторам, что приходят укольчик сделать и уходят с баулом вещей. А в квартире тихий труп, а на вскрытии, кроме острой сердечной недостаточности, ничего нет. Единственная улика — след от укола. Поди прикопайся… Плавали, знаем. Так что дохлое дело у твоего Бобровникова. Это я тебе авторитетно заявляю. И пусть он ко мне не ходит, ничего у нас не выйдет.
— М-да, не ожидал от тебя, Петрович, такой архипассивности, — голосом Ильича укорил приятеля Туманов.
— Ага! У меня куча дел нераскрытых, полно висяков и заказух. А ты мне мутотень какую-то подсовываешь. Миражи какие-то… Пси-технологии… Я и без них как псих полный. Вот если будут от граждан конкретные заявы на эту клинику, будем работать. А так — извини! Пусть чекист через свое ведомство ими занимается. Это его стариков уморили, ему и карты в руки.
— Ладно, закрыли тему, — вздохнул Туманов. — Пойдем в бильярд сыграем.
— Во! Это дело!
— А завтра поутру можем на рыбалку выйти. Лед сейчас крепкий.
— Поглядим. Можно и на рыбалку. А что? Давно меня вертолетом с дрейфующей льдины не подбирали. То-то веселья будет на весь город…
— Да ладно! Под тобой ни одна льдина дрейфовать не сможет: будет стоять как вкопанная, разве что ко дну пойдет…
— А что? Я мужик увесистый — что да, то да!
— Я бы сказал — весомый! И вес твой в масштабе города переоценить невозможно!
— Не льсти, не поможет, — буркнул Гоголев. — Я будто не понимаю, что, попади такая психотропная хреновина в чьи-то руки, последствия могут быть самыми ужасными! Но улики-то где? Без веских улик ни к одной клинике не под…гребешься!
— Так будем собирать улики, что за вопрос? Есть, понимаешь, время разбрасывать камни, а есть — собирать! — как ни в чем не бывало заметил Туманов. — Разрешаю использовать себя в любом качестве. Может, запихать меня туда как подсадную утку?
— Тьфу! Пошли в бильярдную. Сделаю сейчас тебя вчистую! И хватит о делах, суббота все же! — возмутился Гоголев.
Субботним утром Инна Яковлевна ринулась в прокуратуру города. Сначала подумала было о районной, но решила, что это не тот уровень. По опыту она знала, что пробиваться всегда следует к самому высокому начальству, ибо именно оно и способно принимать решения, не опасаясь, так сказать, критики сверху. Однако не тут-то было! У главного городского законника были четко обозначенные дни приема граждан, и субботы отнюдь не предназначались для встреч с населением. Кроме того, существовала запись на прием. Следовало прийти в понедельник, отстоять очередь за талоном, на котором и будет обозначена заветная дата.
— Прямо как в районной поликлинике! — вскипела госпожа Ратнер.
— А. что! Там надзор за здоровьем, здесь — за законностью, — меланхолично заметил дежурный, здоровенный веснушчатый детина. — А вы по какому вопросу, гражданка?
— Я? Я по вопросу убийства! — гордо заявила Инна Яковлевна.
— Явка с повинной, что ли? — невозмутимо предположил детина. — Так вам в милицию нужно.
Идите в районное отделение, в убойный отдел, — посоветовал он.
— С какой повинной? Вы что? Я свидетель!
— Тем более. Идите скорее, свидетель. А то мало ли… — задумчиво оглядел он женщину.
Ратнер выкатилась на улицу. Что за город? Убийством никого не удивишь! И куда теперь?
В РУВД? Нет уж, черта с два! Там один взяточник на другом сидит и бандитом погоняет… Если идти, то в ГУВД! Или, еще лучше, в угрозыск! Именно там работают Жегловы и Шараповы! Кроме того, у них, думается, режим круглосуточный, как в «Скорой помощи». И, уточнив адрес, Инна Яковлевна пошла в указанном направлении.
Ее выслушал очередной невозмутимый дежурный, прочел заявление, задумчиво посмотрел на Инну и направил в канцелярию.
— Зачем мне в канцелярию? Мне следователь нужен!
— Отдадите заявление, его зарегистрируют, потом вам позвонят.
— Потом — это когда?
— Когда время придет. У вас ведь покойник уже в наличии? То есть его жизни уже ничто не угрожает, так?
— Вы что, издеваетесь?
— Отнюдь. Просто сегодня суббота. Дежурные следователи на выездах. По субботам полно бытовух, так что все бригады в разъездах. А ваше дело долгое. Старика-то похоронили уже? Значит, эксгумация потребуется. Не сегодня же ее делать будут, правильно? Короче, гражданочка, оставляйте заявление в канцелярии.
— А кто ваш начальник? — ледяным тоном осведомилась Ратнер.
— Мой начальник начальник уголовного розыска, — усмехнулся дежурный.
— Я могу его видеть?
— Не можете. Он уехал на совещание. И сегодня уже не вернется. А завтра у него. выходной, он, между прочим, живой человек, в отдыхе нуждается…
— Понятно, — выдохнула Ратнер и направилась к выходу.
— Так будете заявление оставлять? — крикнул ей вслед дежурный.
— Чтобы он под сукно попало? И провалялось там до конца света? Нет уж!
Инна Яковлевна вышла во двор. Около здания были припаркованы машины с мигалками. Возле них курили двое мужчин. Инна направилась к ним.
— Э-э, простите, сигареткой не угостите? — игриво спросила она. — Представляете, дома пачку оставила! Я заплачу. — Она торопливо полезла в сумку.
— Еще чего, перестаньте, уберите кошелек! — остановил ее один из мужчин. Он протянул пачку, дал прикурить.
