— А… что с ней? — осторожно спросила Наташа, сморкаясь.
— С Дашей? В тюрьму угодила! — с гордостью заявил академик. — Она у меня большевичка. Вернее, социалистка. Защитница беззащитных. Я ею горжусь! Вот побуду здесь до девятого дня, съезжу к Зоеньке на кладбище — и отправлюсь в Москву. Нужно быть поближе к Даше, следить за процессом, чтобы не засудили ее!
— Как же вы? Дорога и там… Ой, хотите, я вам адрес дам? У меня в Москве подруга живет. У нее большая квартира и комната свободная есть.
— Спасибо, милая. Я у Даши и остановлюсь. Ее квартира совершенно свободна.
Он замолчал, задумавшись. «Вот дура! — ругнула себя Наташа. — Чего лезешь с бесполезными предложениями?» Она поднялась: пора прощаться.
— А вам я вот что скажу, Наталия Сергеевна: уходите отсюда. Увольняйтесь.
Наташа снова опустилась на стул:
— Почему?
— Это же ненормально. То, что вы мне рассказами. Ошибки у всех бывают, но сваливать на другого, подставлять коллегу… Это непорядочно. Здесь вообще странные вещи происходят. Какие-то личности с татуировками в соседней палате поселились. Здоровые, как гиппопотамы. Отдыхают, видимо, от трудов праведных… Понимаю, деньги не пахнут, и все же… Я-то здесь из-за Зоеньки находился. А ей нравились условия содержания, так сказать. Да и лечащий док-юр ее околдовала прямо…
В дверь постучали. Громко, настойчиво.
— Юрий Петрович! Вы меня слышите? Откройте, пожалуйста!
— Вот! Легка на помине! — улыбнулся Бобровников, медленно поднимаясь из-за стола.
— Я открою, — поспешила на помощь Ковригина.
Она отперла замок, дверь тут же рванули снаружи. На пороге стояла худая невысокая женщина с выкрашенными в желтый цвет волосами и выпирающим вперед острым подбородком. Заведующая отделением геронтологии, вспомнила Наташа. Дама эта редко появлялась на конференциях, Наташа ее почти не видела. Как же ее звать-то…
— Вы… Вы что здесь делаете? — опешила доктор, меряя Наталию взглядом, который не предвещал ничего хорошего.
— Елена Вячеславовна, голубушка, не ругайте Наталию Сергеевну! Я сам ее пригласил поболтать. Мы с ней подружились на почве любви к театру.
— Как это? Как вы могли ее пригласить? Когда это вы подружились?
— Пригласил по телефону. Позвонил в лабораторию и пригласил. А что такого? Она и пробыла-то здесь пять минут, не более. Ну-с, милая Наталия Сергеевна, всего доброго!
— До свидания, Юрий Петрович, — откликнулась Наташа, не зная, что бы сказать ему на прощание доброго…
— Идите, голубушка, я все и так понимаю, — мягко улыбнулся ей Бобровников.
Наташа вышла, затылком ощущая взгляд Елены Вячеславовны Никитенко. Словно двустволка нацелена в мишень. А мишенью всей этой своры является она — Ковригина.
Глава 11
ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ
За окном темнело зимний день короткий. Меркулов щелкнул выключателем, мягкий свет настольной лампы под зеленым абажуром очертил на столе круг, сделав служебное помещение уютным, почти домашним.
Александр наполнил свою рюмочку, капнул в почти полную еще рюмку Меркулова.
— Разве так пьют? — ворчал Турецкий. — Мы с тобой уже больше часа выпиваем, а бутылка еще почти полная. Эх, жаль, Грязнова нет! Просто-таки нарушается кислотно-щелочной баланс. Или, наоборот, не нарушается. Даже не пойму с непривычки.
— Ладно, успеешь еще и нарушить, и восстановить. Давай я тебе чайку свеженького налью. Вот так. Ну-с, рассказывай дальше. Картину продвижения господина Муравьева из варяг в греки ты живописал мастерски. Ярко, крупными мазками. А где факты?
— Теперь по фактам: год девяносто восьмой. Преддефолтные игры с ГКО. Среди участников глава МИБ, то есть Московского инновационного банка, Александр Муравьев и его родной брат, милый нашему сердцу Максим Муравьев.
— На этом народном горе нажились многие чиновники самого высокого ранга, — вздохнул Меркулов.
— Что не отменяет преступного, по сути, характера этой деятельности. Идем дальше. Год девяносто девятый. Фармацевтическая компания «Стас», детище Максима Муравьева, внедряется в сферу обязательного медицинского страхования, и вместе с известной «Рондо», ну та, что «за все заплатит», они контролируют до семидесяти процентов всех медицинских страховых услуг города. И, следовательно, распоряжаются многомиллионными средствами, поступающими на обязательное медицинское страхование москвичей. Попутно в Москве регистрируется акционерное общество открытого типа «Меномед», специализирующееся на оказании медицинских услуг. Частная клиника, попросту говоря. И вот богатейшая компания «Стас» ни с того ни с сего выплачивает «Меномеду» почти миллион долларов на реконструкцию здания клиники, которая не имеет никакого отношения к системе обязательного медицинского страхования. То есть налицо факт нецелевого использования миллиардов рублей Пенсионного фонда, что противоречит действующему законодательству и подлежит уголовной ответственности. И пикантная деталь: в первых учредителях частной клиники «Меномед», столь щедро профинансированной Максимом Юрьевичем Муравьевым, значится он сам. То есть он произвел реконструкцию собственной частной клиники за счет пенсионеров.
— Подожди, подожди! Насколько я помню, по этому поводу был тогда шум и даже дело собирались возбуждать.
— Верно. Но Муравьев быстренько избавился от столь компрометирующей собственности, продал ее. Я лично думаю, подставным лицам. А потом начался скандал с нашим начальником, человеком, похожим на генерального прокурора. И «мелкие» грешки чиновников других ведомств отступили на задний план. Но мы калачи тертые: собака лает, ветер носит, а караван идет. И на Муравьева ребята наши наковыряли еще тогда много интересного.
— Например?
— Например, система распределения льготных лекарств в Москве в том же девяносто восьмом. Тогда Муравьев навязал мэру столицы распределение лекарств для льготников через свою фармацевтическую компанию. И к чему это привело? Компания получала деньги за лекарства от государства. И первым делом брала четыре процента за так называемое «обслуживание», то есть на зарплаты, премии, аренду офисов и так далее. Дальше она проводила конкурс на определение фирмы-дистрибьютера. Или не проводила конкурс, что еще выгоднее. Дистрибьютер закупал лекарства на рынке, оговаривая с ней форму оплаты. В девяносто восьмом году компании платили по счетам через три месяца после поставки лекарства. Значит, фирмы-дистрибьютеры вынуждены были кредитоваться, чтобы купить лекарства. Понятно, что банковский процент при этом включался в стоимость лекарства. А это еще плюс сорок процентов. Потом фирма привозила лекарства на оптовый склад, где их фасовали и распределяли по аптекам, — это еще плюс десять процентов к стоимости. Аптека, как торговое предприятие, накидывала свои тридцать — сорок процентов. Итоговая стоимость лекарства становилась минимум в два раза выше рыночной. Если учесть, что и коммерческий банк, кредитующий дистрибьютера, и оптовые склады, и сеть аптек — все это части одной и той же империи — империи Муравьевых, понятно, куда идут наваренные деньги? А платило за удовольствие московское правительство. Мэр, правда, быстро сориентировался и отказался тогда от услуг предприимчивого чиновника Муравьева. Москва стала закупать льготные лекарства напрямую, на рынке. Но эту песню не задушишь, не убьешь! Спустя пять, лет Муравьев воссоздал свою птицу феникс. Согласно нынешнему закону, льготные лекарства будут закупаться регионами через ФФА. То есть покупать льготные лекарства мы будем у того же господина Муравьева. И опять с накрутками по той же схеме. Навар — более ста процентов. Это только по Москве за текущий год может составить до полутора миллиардов рублей. И опять-таки нецелевое использование средств федерального бюджета. Пять лет лишения свободы. Как минимум!
