Конечно, были и белые пятна — высокочувствительные генетические методы диагностики, требующие специальной подготовки. Но Наташа знала твердо: нельзя быть специалистом во всех областях. В любой диагностической лаборатории существует разделение по направлениям: кто-то занимается биохимией, кто-то иммуноферментным методом и гак далее. Клиническая лабораторная диагностика гак далеко шагнула вперед по сравнению с временами ее юности, что объять необъятное просто невозможно. Во всех отраслях знаний наступает время узких специалистов. Конечно, должна быть взаимозаменяемость, но до определенного предела. Терапевт никогда не заменит хирурга, невропатолог — окулиста и так далее. То же и в диагностике, успокаивали ее знакомые медики. «В конце концов, ты ведь не скрывала ничего из своей биографии, не утверждала, что всю жизнь работаешь врачом-лаборантом… Значит, работодатель понимает, что потребуется адаптация. Это нормально. Так происходит со всеми. В разных лабораториях разное оборудование. И нужно время, чтобы освоить конкретный прибор. Или компьютерную программу. Или новый метод диагностики. Всегда кто-то передает новичку свой опыт. А ты у нас девушка толковая и ответственная. Освоишь!» — утешали ее друзья.
В общем, она готовилась к новой работе, ощущая, что в равной степени хочет и не хочет, чтобы ее взяли в «храм здоровья» на улице Робеспьера. По вечерам сидела над справочниками, не признаваясь себе, что ждет звонка. Но Стрельцов не звонил. Не звонил и Иван Борисович, курирующий лабораторию. Куда-то провалилась Екатерина. Сама Наташа не звонила ей принципиально, из гордости. И от обиды. Во что втравила ее бессовестная Катька? А если бы она, Наташа, все же подала бы заявление об уходе, как приказал Стрельцов? Как бы она выглядела?
Ковригина решила поставить крест на всей этой затее.
Что ни делается, все к лучшему, утешила она себя старой как мир формулой.
Звонок раздался неожиданно, Наташа собиралась на работу.
— Наталия Сергеевна? Доброе утро! Это Стоянов.
— Кто? — не поняла Наташа.
— Иван Борисович Стоянов. Из клиники «Престиж».
— Слушаю, — покраснев от неожиданности, откликнулась Наталия.
— Рад сообщить, что ваша кандидатура прошла, гак сказать, конкурс.
— Но я… Честно говоря, я думала, вопрос уже закрыт.
— Напрасно. Вопрос как раз решен. Решен в вашу пользу.
— Видите ли, Иван Борисович… Прошло столько времени…
— Работодатель вправе отложить решение вопроса.
— Естественно. Но Александр Арнольдович обещал, что мне позвонят.
— Вот я и звоню.
— Через месяц.
— Сроки не оговаривались.
Возразить было нечего. Однако Наташа, оскорбленная столь длительным молчанием, произнесла:
— Знаете, Иван Борисович, боюсь, я вам не подхожу. И вообще, я передумала. Решила остаться в институте.
— То есть как? — изумились на том конце провода.
— Так. У вас ведь наверняка был конкурс. Значит, есть другие кандидатуры.
— Никаких других кандидатур нет! — ледяным тоном произнес Стоянов и, почувствовав заминку на другом конце провода, продолжил: — Я делал на вас ставку! Именно на вас! Вопрос решался по существу: открывать ли еще одну штатную единицу. Это вопрос финансов, я вам объяснял, что здесь принято считать каждую копейку. Решено штатную единицу открыть. А кандидатура имеется в виду именно наша. И теперь вы отказываетесь? В какое положение вы меня ставите? Как я буду выглядеть перед руководством? Перед генеральным директором? Вы подведете не только меня, но и всю клинику. Только что прошла рекламная кампания, ожидается наплыв клиентов, увеличение потока исследований. И вы отказываетесь!
Наташа растерянно молчала. Стоянов, чувствуя ос замешательство, отчеканил:
— Короче говоря, сегодня у вас встреча с генеральным директором клиники. Это значит, что вы приняты на работу.
— А-а…
— Никаких «а». Жду вас к тринадцати часам, — отрезал Стоянов.
— Хорошо, — вздохнула женщина.
«М-да, действительно, я всех подведу, если откажусь», — подумала Наташа, опуская трубку.
В небольшой комнате у офисных столов, выстроенных в две шеренги с компьютерами на каждом рабочем месте, сидели врачи клиники «Престиж». Стоянов проводил утреннюю конференцию. Молодой доктор со смешной фамилией Переходько сдавал суточное дежурство. Наташа сидела в углу ординаторской, чувствуя на себе настороженные взгляды, стараясь слушать доклад дежурного доктора. Получалось, что в клинике не так уж много пациентов. Врачи слушали, заглядывая в персональные компьютеры, где были зафиксированы истории болезни пациентов. Одна дама — средних лет, с тяжелым, как у бульдога, подбородком, серыми, навыкате глазами и раскиданными по плечам седыми волосами — сидела как бы отдельно от других. Дежурный доктор Переходько обращался больше к ней, чем к Стоянову, старшему, так сказать, по группе. Наташа отметила бравую выправку молодого врача. Развернутые плечи, прямая осанка выдавала бывшего военного. «Наверное, парень заканчивал Военно-медицинскую академию», — подумала Наташа, стараясь отвлечь себя посторонними мыслями. Она безумно волновалась, так как меняла место работы второй раз в жизни, почти вслепую, даже не познакомившись с непосредственным начальством. Вчера, когда ей сообщили, что нынче ее первый рабочий день, неведомая Нина Павловна все еще была в отпуске.
Переходько задавали вопросы, он толково и справно отвечал, врачи переговаривались, двигались стулья, дело шло к финишу.
— Еще пять минут, коллеги, — произнес Стоянов. — В нашем коллективе пополнение. На должность врача-лаборанта клинико-диагностической лаборатории принята Ковригина Наталия Сергеевна.
Наташа поднялась. Стоянов охарактеризовал вкратце ее творческий путь. Наташа не сразу поняла, что все взгляды устремлены не на нее, а на седую даму с властным подбородком. Лицо дамы покрылось красными пятнами. Она прошила Наташу исполненным ненависти взором. В аудитории воцарилась мертвая тишина.
— Конференция закончена. Прошу всех приступить к работе. Удачного дня, — произнес Стоянов.
Наташа прошла в помещение лаборатории, огляделась. Небольшая приемная, из которой сквозь распахнутые двери просматривались еще три кабинета. В одном из них сидела заведующая — та самая, с бульдожьей челюстью, женщина. Увидев Ковригину, женщина демонстративно отвернулась. Наташа храбро шагнула навстречу начальству:
— Здравствуйте, Нина Павловна! Очень рада вас наконец увидеть. Давайте знакомиться, — произнесла она как можно приветливее.
Баркова медленно повернулась к ней, прошипела, глядя в глаза:
— Кто ты такая, чтобы я с тобой знакомилась? Взяли рвань какую-то с улицы… Шелупонь… Да я тебя вышвырну отсюда в три секунды, козявка. Поняла?
Наталья окаменела.
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Площадь Восстания», — объявил в микрофон басовитый женский голос. Электропоезд рванулся в тоннель.
