В палате за ширмой есть раковина и унитаз. Каждый поход туда – тяжелый путь через бескрайнюю пустыню. Боль в ноге немного успокаивается, если я лежу, но стоит пройтись до туалета и обратно, и я снова вынуждена стонать.
Моя палата всегда надежно запирается. Я пробую дверь после каждого визита врача, но ее ни разу не оставляли открытой. Глупо на это рассчитывать. Но я все равно собираюсь отсюда выйти. Ясно, что сбежать не получится, но я смогу узнать, кто остался в Центре вместе со мной. Проходит день. Вечером меня впервые кормят, делают укол. Я не сопротивляюсь, колено слишком сильно болит. Лекарство снимает боль почти мгновенно, но спустя несколько минут я отключаюсь, не в силах бороться со сном.
Утром приносят завтрак. Порция такая же большая и вкусная, как раньше. Бернев действительно возвращается, уже один.
– А где Ангелина? При ней неудобно правду говорить?
Бернев меня игнорирует. Он вкатывает в палату столик, на котором расположен монитор и какая-то аппаратура. А затем извлекает из кармана маленький приборчик. Я узнаю его: переговорное устройство, как то, которое я несла через пустошь.
– Где оно было? – интересуюсь я.
– В туалете одного из корпусов. Нашли абсолютно случайно.
Если Агата все же смогла сбежать, это уже не имеет значения.
– Сегодня ночью мне удалось наладить связь с мятежниками, называющими себя «коммуной».
Я напрягаюсь.
– Мы побеседовали с их лидером. Знаешь, кто он?
– Брат Агаты.
– Верно. Так вот, он хочет удостовериться, что вы здесь живы. Сейчас я снова с ним свяжусь. Я смог подключить эту старую игрушку к современной аппаратуре.
Бернев принимается что-то нажимать; я даже не слежу за его действиями. Скоро из переговорника слышится треск и шипение. Затем Бернев выводит изображение на монитор.
Я вижу лицо на фоне кирпичной стены. Кирилл – молодой мужчина с темными волосами и бородой; в черных раскосых глазах – отблески дикого огня.
– Доброго дня, Кирилл, – говорит Бернев. Его деланная вежливость даже хуже, чем обычный убийственный тон. Кирилл кивает, поджав губы:
– Я хочу поговорить с девочкой.
– Пожалуйста, – Бернев пожимает плечами, направляя переговорник на меня.
– Как видишь, она в порядке, поправляется. Кивни, если согласна.
Я киваю. Глаза Кирилла по ту сторону экрана рассматривают мое изображение, оценивают; он принимает решение.
– Что ты собираешься с ними делать?
Бернев снова разворачивает переговорник к себе.
– То, что будет необходимо и принесет пользу делу.
– Это не ответ.
– Я не собираюсь давать тебе ответы. Ты пока ни на один мой вопрос не ответил. Все потому, что ты остаешься тем же глупым вздорным мальчишкой, что и шесть лет назад. И ты связался со мной не из-за этого ответа.
– Тут ты прав. Я предлагаю сделку.
– Вот как!
Бернев пододвигает табурет, садится напротив монитора. Своей спиной он почти закрывает мне вид на Кирилла.
– Обмен. Меняем одного абсолютного Резистента на двоих детей, которые остались у тебя.
Бернев чуть слышно смеется:
– И кого ты предлагаешь? Себя? Нет, Кирилл, ты мне здесь даром не нужен. Слишком много с тобой проблем. А если опять сбежишь?
Не позволю меня на кого-то обменять. Откажусь. Вот только я здесь не одна…
– И кого ты хочешь? Мою сестру?
– Разумеется. Она была очень ценна. Пусть она вернется в ЦИР, и можете забирать этих двоих.
– Этого не будет, – выпаливает Кирилл, но через мгновение его лицо исчезает с монитора, и я вижу Агату. Некоторое время изображение трясется и пропадает, словно брат и сестра дерутся за переговорник. Наконец, картинка выравнивается. Передо мной Агата; ее лицо покрыто свежими порезами и ссадинами, под левым глазом – сине-фиолетовый синяк.
– Я вернусь, но за это я хочу не только пленников. Я составлю список необходимых коммуне вещей и лекарств. И я должна убедиться, что они оба невредимы – и Вероника, и Адам.
Адам. Адам. Его имя отражается тысячекратным эхом в моем черепе. Как он может быть здесь? Как вышло, что он не в коммуне? Я своими глазами видела, как он перебрался через ограждение.
– Если хоть один волос упадет с их голов, – продолжает Агата, – сделка будет расторгнута. Ты знаешь, что не сможешь ни найти коммуну, ни как-нибудь ей навредить. У тебя теперь слишком мало Резистентов, чтобы отправить их за Стену.
– Ты способна делать верные выводы, – говорит Бернев, – но только когда речь не о тебе самой. Вы себя переоцениваете. Вам удалось ворваться в Центр только потому, что я не заботился об охране должным образом. Мне и в голову не приходило, что твой брат жив-здоров. Разумеется, повторить это вам не удастся. Но это правда, – я тебя никак не достану, если ты не придешь сама. Но долго ли вы там протянете?
– Коммуна существует уже несколько лет. И не жалуется.
– И сколько же вас там?
– Достаточно, чтобы убить всех разведчиков, которых ты сможешь послать.
– Правда? А мне кажется, что вас там не больше пятидесяти человек, даже считая сбежавших. А оружия – раза в два меньше.
Агата молчит. По лицу невозможно понять, прав Бернев или нет.
– Подумай, что ты делаешь. Собираешься пожертвовать собой ради кучки людей, которым и так скоро конец. Благородно, но глупо. Признаться, я удивлен, что коммуна протянула так долго. Я был уверен, что все мятежники давно мертвы, а они оказались живучими, как тараканы. Но у коммуны нет будущего. Любой ребенок, который у вас родится, может оказаться не резистентным. Он умрет, едва появившись на свет. Но, скорее всего, вы умрете раньше от голода или атак дикарей. Если только не вернетесь в ЦИР. Я могу пообещать, что все ошибки будут забыты. Могу предложить хорошие условия…
– Серьезно? Тебе кажется, что мы снова купимся на твои слова? – снова появляется на мониторе Кирилл. – У нас больше ресурсов и возможностей, чем тебе кажется. И пусть тебя это больше не волнует. Мы забрали тех, кого хотели. Отдай Адама и Веронику, и больше мы никогда не тронем твои лаборатории.
Неужели я имею для них такое значение? Брат Агаты ведь даже не знаком со мной.
– Я согласен, – разводит руками Бернев. – Давайте ваши условия.
– Для начала дай Агате поговорить с пленниками. Она решит, смогут ли они добраться до коммуны.
Переговорник снова обращен ко мне. Я гляжу на Агату, а она – на меня.
– Прошу, не делайте этого, – негромко говорю я. – Вы смогли уйти, не тратьте этот шанс начать все заново.
Агата мягко улыбается и чуть качает головой:
– Я втянула вас с Адамом, мне и вытаскивать. Не переживай за меня, я прожила в Центре шесть лет. Как твое здоровье?
