Однако то ли она продолжала находиться под воздействием сильнодействующего лекарства, то ли у нее действительно мозги напрочь отшибло после того страшного кровавого выстрела, но она, судя по всему, мало что понимала относительно Рябова и только выдавила из себя свистящим шепотом:
– Я, значит, к черту на кулички, а ты здесь к этой малолетке под юбку?
Теперь уже в ее зеленых глазах плескалась откровенная ярость, и она не могла себя более сдерживать. Наружу рвалось все то, отчего она не спала ночами:
– Ну и сволочь же ты, Рогачев! Когда я тебе нужна была, так ты в любви клялся, а как насытился да молоденькую дуру на мое место заприметил, так сразу же на выселки меня? Благо, повод хороший нашелся! А я-то, дура…
– Ты о чем, Рая? – вскинулся Рогачев, думая в то же время о том, как бы не услышал все это посторонний. – Окстись! О чем ты?
– О Людмиле твоей! О секретарше. Или думаешь, что тебе здесь все дозволено?!
– Не будь дурой! – попытался осадить ее Рогачев. – Или у тебя мозги расплавились?
– Мозги, говоришь, расплавились? – прищурилась на Рогачева Раиса Борисовна. – Они у меня не сейчас расплавились, а когда ты меня убаюкивал, чтобы я с тобой в постель легла. Но ничего, ничего, – горячечным шепотом шептала она, не в силах, видимо, уже сдерживать рвущуюся из нее ненависть: – Ничего, голубь ты мой, ничего! Своего Полунина я похороню по-божески, но запомни: отсюда я ни-ку-да не уеду, и моли Бога, чтобы я не отправила в краевую прокуратуру нашу с тобой бухгалтерию по «Алтынлесу».
Замолчала было, поднимаясь со скамейки, и уже чуть спокойнее закончила:
– Надеюсь, понимаешь, о чем я тебе говорю?
Глава 13
Будучи профессиональным сыщиком, Вячеслав Иванович на своем личном опыте знал, что такое уличное ограбление. Если грабителя не взяли по горячим следам, трудно надеяться, что убойный отдел МУРа или тот же Турецкий смогут выйти на убийцу. И он решил еще раз напомнить о себе Турецкому. Набрал номер его мобильного телефона и был весьма удивлен, услышав бодрый голос друга?
– Славка! Рад тебя слышать. Считай, что ты сэкономил на моем джете кучу денег – только что собирался тебе звонить.
– Что?.. – насторожился Грязнов. – Удалось накопать что-нибудь конкретное?
– Ну, насчет конкретики – это пока что вилами на воде писано, но кое за что мне удалось зацепиться. Не без помощи Бойцова, конечно.
Грязнов не верил своим ушам.
– Так, хорошо. И за что же удалось зацепиться?
– Ну, хотя бы за то, что ты был прав в своем предположении. Судя по всему, ограбление было всего лишь прикрытием убийства твоего коммерсанта.
Задумываясь порой о нелепой смерти Ходуса, которая пришлась на пике противостояния боровских промысловиков всемогущему «Алтынлесу», Вячеслав Иванович мог предполагать и подобное развитие событий, но чтобы вот так, с уверенностью в голосе…
– Это что, одна из версий убойного отдела или…
– Считай, что это рабочая версия, и слушай сюда. Пока что стопроцентно утверждать не могу, но мне вроде бы повезло, и я вычислил убийцу твоего коммерческого директора. Насколько я могу предполагать, это профессиональный киллер, работающий только кастетом, причем по одному и тому же сценарию.
– Ночное ограбление и убийство?
– Да. Но только в обратном порядке. Убийство и уже как прикрытие – ограбление. Точно так же в июле прошлого года был убит в Москве некий Владов. И убийца, естественно, не найден.
Владов!
Грязнов вдруг почувствовал, как в голову ударило жаркой волной, и он осипшим от волнения голосом уточнил:
– Геннадий Владов? Ты, случаем, не ошибся?
И то, каким тоном это было сказано, заставило Турецкого насторожиться.
– А ты что, знал этого Владова? Да, Геннадий Николаевич Владов.
– Знал ли я Владова?! Да его весь Хабаровский край знал! Спецкор краевой газеты. И после каждой его публикации на криминальную тему здесь начинался такой ор, что не приведи господь.
– Интересно! Весьма и весьма, – пробормотал Турецкий. – А в Москве-то что он делал?
– Что в Москве делал? – напрягая память, переспросил Грязнов. – Точно, конечно, я сказать не могу, но, если не ошибаюсь, он решился раскрутить ту цепочку из больших и малых чиновников, которые переводят кедровники и елово-пихтовую тайгу во всякую ненужную хренотень, после чего нашим лесорубам выдаются порубочные билеты и тот же кедр беспрепятственно уходит в Китай, в Японию и в Корею. Что он узнал в Москве, я не ведаю, но когда в Хабаровске поднялся ропот относительно его убийства – знавшие его люди не очень-то верили в версию ограбления, им быстренько закрыли рты, а Владова похоронили на городском кладбище.
– То есть он хотел размотать тот клубок откровенно криминальных чиновников, которые жируют на вашей тайге?
– Не только чиновников, но и всех этих АО и прочих совместных предприятий вроде рогачевского «Алтынлеса».
– Ясно, – подытожил Турецкий и тут же задал вопрос, заставивший Грязнова сделать «стойку»: – Слушай, Слава, я вот о чем подумал… В том черном списке Владова вашего «Алтынлеса» случаем не было? Я имею в виду, Владов не накатывал на руководство «Алтынлеса» в своих публикациях?
– Господи, да о чем ты спрашиваешь?! – уже думая о возможной взаимосвязи этих двух убийств, повысил голос Грязнов. – Именно «Алтынлес» был отправной точкой Владова. И если бы не это убийство, то еще неизвестно, чем бы лично для Рогачева закончился тот вояж Владова в Москву.
Замолчал было, однако тут же спросил:
– Выходит, ты тоже не исключаешь версии, что убийства Ходуса и Владова имеют общую цель?
– Пока ничего точно сказать не могу, но, как сам догадываешься…
– Что, слишком много наслоений?
– Считай, что угадал.
Это уже было то самое «что-то», за что Александр Борисович Турецкий мог бы зацепиться в дальнейшей раскрутке убийства Ходуса. И Грязнов «озвучил» вертевшийся на языке вопрос:
– Слушай, Саня, а по убийце Владова что-нибудь удалось накопать? Я имею в виду оперов Бойцова.
– В том-то и дело, что крохи. Свидетельница, знакомая Владова, с которой он и шел к ней домой и которая просто чудом осталась жива после скользящего удара кастетом в висок, показала на допросе, что она запомнила на всю оставшуюся жизнь, так это синюшные от наколок кисти рук убийцы. И еще, что также запомнилось ей, это огромные, несмотря на его молодость, залысины, которые обнажились после того, как с его головы упала кепка.
– А рост, возраст, какие-то особые приметы?
– Что-то около тридцати лет, довольно высокий, плечистый мужик. Судя по ее рассказу, рост около ста восьмидесяти пяти сантиметров. На это, кстати, указывают и характеристики тех ударов кастетом, от которых скончались и твой Ходус, и журналист Владов.
