Еще в одной газетной вырезке, помимо текста, автором которого также являлся Александр Жук, был черно-белый снимок: помещение со стенами и полом, выложенными плиткой, в центре – стол, на котором лежит нечто, прикрытое белой простыней, вокруг стоят люди. Фотография сделана явно профессионалом, который наверняка продал ее за приличное вознаграждение (фотограф умудрился проникнуть в морг), – качественное изображение, крупный план, видно даже лицо одной женщины, точнее, девушки, стоящей в профиль и что-то говорившей человеку в белом халате, скорее всего судмедэксперту. И эту девушку невозможно спутать ни с кем другим – это она, сестра Валентины Астровой, Инга. Марго, глядя на это знакомое лицо, вызвавшее у нее ряд леденящих душу ассоциаций (черный виноград; маленькая недышащая грудь девушки; неприятное, ускользающее тепло покойной; стук лопаты о землю; клеенчатый кокон и трава под ногами: раз шаг, два, три…), впервые за последнее время почувствовала себя убийцей. Не убивая. А что, если она была живая? Что, если я приняла живую Ингу, находящуюся в бессознательном состоянии, за покойницу… Боже, что я наделала? И как мог Лютов спокойно смотреть, как я, рискуя жизнью, лезу очертя голову в кровавую кашу, заваренную Астровыми… как я, шлепая по чужой крови, как по лужам, спокойно проторяю себе дорогу в адский рай, в райский ад пока еще неподвижной, но грозящей обрушиться мне на голову и придавить, превратив в красный плевок, империи Астровых?! А может, и сам он… из них? Он же работает в мэрии, у него могут быть связи с теми, кто помогал Астровым… И как же я раньше об этом не подумала? Марго, ты заглотнула крючок… Это Лютов, Лютов мог все подстроить: подговорить Гамлета (а почему бы и нет?! Гамлет часто бывает в Москве, у него здесь «крыша»… в лице Лютова?), да и проводница могла быть своим человеком, устроившим меня – беглянку – в купе Инги, которая тоже, в свою очередь, могла ехать в этом поезде по сценарию, написанному Лютовым… Но кто тогда убил Ингу? Ведь это наверняка убийство с целью сделать своей сообщницей «несостоявшуюся падчерицу», глупую Марго… Марго с документами единственной наследницы Астровых – Инги Новак. Да, потрясающий сюжет, достойный Буало-Нарсежака. Да только Лютов не может быть настолько умным, чтобы все это организовать. Слишком уж все сложно. Проще было бы склонить Ингу на свою сторону или хотя бы жениться на ней…
Марго убрала папку с вырезками на место и решила позвонить Лютову. Только он может помочь ей вынести труп Марка Аврелия и положить его на скамейку. Маша постоит «на стреме». Больше они ничего не смогут для него сделать. Нелепая жизнь (Марго ничего не знала о Марке: как он превратился в бомжа и попал на службу к Астрову), нелепая смерть и нелепые, циничные похороны в общей могиле на окраине какого-нибудь дешевого кладбища.
Пока она внизу, в холле, набирала номер телефона Лютова, мысли были только о мародерах, которые со смертью Марка непременно объявятся здесь и превратят особняк в отхожее место. Другое дело, если о его смерти прежде узнают те, кто до сих пор исправно следил за ним издали, эти великие невидимки Москвы, которым подчиняются все и вся и которые слеплены из особого, криминального теста.
– Лютов? Это я, Марго… У нас случилась беда, приезжай…
* * *
Глубокой ночью Лютов вынес обмытое и переодетое в чистую одежду тело Марка Аврелия и положил на скамью неподалеку от особняка. Маша восприняла появление в доме незнакомого мужчины молча, и Марго так и не поняла, обрадовалась ли она тому обстоятельству, что место Марка так быстро занял молодой и красивый мужчина, или нет. Опережая ее немой вопрос, Марго, ожидая с минуты на минуту приезда Лютова, сказала ей: «Сейчас придет человек, ты его не бойся, это мой друг. На него можно положиться». Маша, чье сознание и кровь были пропитаны транквилизаторами, лишь пожала плечами и отвернулась. Возможно, она и сама не знала, какое лицо ей «надеть» на себя, чтобы не ошибиться и не сделать Марго своим врагом. Маша была одна и нуждалась в помощи. «Похороним Марка и переедем к Володе», – сказала ей Марго чуть позже, после того, как она прямо в библиотеке губкой и водой обмыла Марка Аврелия. И снова никакой реакции. «Тебе надо бы собраться… Возьми краски и все, что тебе нужно, у тебя там будет возможность рисовать. А потом все образуется само собой. Володя – умный и порядочный человек, он найдет способ устроить тебя и подлечить…»
Говоря это, Марго меньше всего задумывалась над смыслом произносимых слов. Она не знала, чем именно может Лютов помочь Маше. Но и ход событий было уже не остановить – они не имели морального права бросить эту блаженную на произвол судьбы.
Марго с Машей видели из окна, как Лютов укладывает на скамью Марка, и обе ревели. Уж слишком неожиданно он умер, не успев распорядиться насчет того, как и дальше делать вид, что дом жилой и что хозяева появятся здесь с минуты на минуту… Лютов, вернувшись, сказал, что фонари на крыльце должны по-прежнему гореть, и в некоторых окнах неплохо бы оставить свет. Он был немногословен, мрачен и держался от незнакомой ему Маши на расстоянии. «Девочки, едем домой», – сказал он после того, как Марго обошла дом и проверила все окна и краны. Дом заперли, все трое сели в машину и поехали в сторону метро «Аэропорт».
Маше, которая, казалось, еще не осознала всего ужаса своего положения, было предложено принять ванну и лечь спать. Она покорно отправилась в ванную, прихватив с собой и теплый халат Лютова, который он одолжил ей на то время, что она поживет у него.
– Ты не боишься, что она сделает что-нибудь с собой? – спросил он, когда они остались вдвоем с Марго в кухне, где накрывали на стол, чтобы помянуть Марка.
– Не знаю, Володя. – Она и сама вздрогнула от этого теплого «Володя», прозвучавшего с какой-то непроизвольной интимной интонацией. – Маша – существо загадочное, нездоровое. С ней надо быть начеку. Если хочешь, я побуду с ней…
– Да уж, пожалуйста. Второй труп укладывать на бульварную скамью – это уже слишком…
Марго постучалась в ванную комнату. Маша открыла ей и впустила к себе.
– Володя прислал меня сюда, чтобы я помогла тебе. Он боится, что ты потеряешь сознание. Ведь ты столько сегодня пережила. Ты не будешь возражать, если я посижу вот здесь, на корзине с бельем? Ты не стесняешься меня?
Маша с понимающим видом кивнула и совершенно спокойно, без тени стеснения, как если бы она была в ванной одна, принялась стягивать с себя одежду. Когда она сняла шапочку, ей на плечи упали длинные каштановые волосы. И внешность ее мгновенно изменилась – Марго увидела перед собой девушку, а не существо среднего рода, каким воспринимала ее до этого момента. Еще несколько плавных, отрешенных движений, и Маша разделась догола. «У нее, оказывается, еще и грудь есть. Как это я раньше не заметила?»
Маша, держась рукой за стену, осторожно забралась в ванну, наполовину наполненную теплой водой, легла, утопив в зеленоватую прозрачную воду почти все свое тело и волосы и оставив на поверхности лишь лицо, и в немом блаженстве прикрыла глаза. «Тепло, вот чего ей не хватает», – подумала Марго, и сердце ее от этой мысли сжалось…
Ужинали селедкой, пили водку и поминали Марка. Вот только Маше решили не предлагать водку, потому что она днем наглоталась лекарств. Лютов после поминального ужина сам проводил ее в дальнюю, почти нежилую спальню, постелил постель и, положив на стол блокнот с ручкой, сказал, что если она не может говорить, то пусть пишет ему все, что сочтет необходимым.
