Вернувшись в машину, Катя поняла, что слезы иссякли. Голова болела, в ней раздавался болезненный гул, глаза щипало от высохших слез, даже глотка болела от саднящих судорожных всхлипов. Что она будет делать, если Саша окажется в башне? А он там, там!
Густой дождь обволакивал замок, его серо-фиолетовые очертания тонули в черноватом пунктире стены, и это призрачное, киношное, нереальное здание становилось все больше и больше похожим на кошмарный сон, в котором главным и неотвратимым было одно – одиночество. Катя снова была одна, она искала единственного человека, кому хотелось верить, которого она желала любить и на кого могла бы опереться. И все же она чувствовала, что он где-то совсем рядом: стоит сделать несколько шагов, открыть дверь – и она увидит его.
Машина плавно спустилась по дороге на смотровую площадку, затем нырнула под каменный мост и подъехала к самым воротам замка. Сердце Кати защемило, когда она увидела рядом с автомобилем Курта ту самую машину, на которой они не так давно ездили с Сашей в Мюнхен. Значит, интуиция ее не подвела и Саша, действительно бросив ее у Марты, вернулся в замок! Надо ли сомневаться, ради кого он совершил этот марш-бросок, это предательство?
Катя все еще продолжала сидеть в машине, словно не решаясь выйти в дождь, в неизвестность, окунуться в то зло, что было уготовано для нее за стенами замка. Наконец, понимая, что следует как-то действовать – ведь даже для того, чтобы забрать вещи, ей все равно надо будет покинуть этот гостеприимный автомобиль, теплый салон, распрощаться с дружелюбным и, к счастью, немногословным водителем, – она достала деньги и протянула их ему. Посмотрела в глаза человеку, который с таким пониманием отнесся к ее беде и привез ее сюда, и вдруг поняла, что он что-то говорит ей. Его слова, как и сам звук его голоса, тонули в шуме дождя, в биении ее сердца. Он отказывался принимать у нее деньги. Но почему? В его взгляде читалось сочувствие и желание помочь. Он, этот взрослый и серьезный немец, просто так помог ей – не ради денег. Она взяла его за руку и крепко сжала – в знак благодарности. Он мягко провел сухой и теплой ладонью по ее руке и подбодрил взглядом: мол, иди и ничего не бойся, все будет хорошо.
– Спасибо вам!
Она вышла из машины, быстро добежала до ворот, резко обернулась и помахала водителю рукой: прощайте!
В замке она ориентировалась отлично. Поднялась по многочисленным лестницам, добралась до башни, ворвалась в свою комнату. Конечно, Саши там не было. Решив, что собрать вещи она всегда успеет, Катя спустилась вниз и, стараясь не производить много шума, тяжело дыша, быстрым шагом приблизилась к двери, ведущей в комнату Татьяны. В замке было, как всегда, очень тихо. Удивительно, пронеслось у нее в голове, почему хозяйка отказалась принимать других туристов? Поведение Лоры Бор так не похоже на манеры деловитых, экономичных немцев. Может, ей вообще деньги не нужны? Но тогда можно было вовсе отказаться от туристов.
Она остановилась перед дверью и прислушалась к доносившимся из комнаты голосам. Конечно, один из них принадлежал Саше, другой – ненавистной Татьяне! Что же это – он бросил свою жену, чтобы побеседовать в спокойной обстановке с любовницей? Неужели эта старая вешалка на самом деле его любовница?!
– Я не могу так. Почему я должна тебе верить? Это все слишком рискованно, опасно. Да и вообще, все это чушь, – говорила Татьяна капризным тоном, чуть ли не хныча. Жаль, не было слышно, что отвечал ей Саша. Но это был его голос, Катя не сомневалась! Он, по-видимому, стоял где-то у окна, поэтому его слова доносились в виде обрывков нечетких полутонов, причем его голос был, как показалось Кате, просящим, неуверенным. О чем он ее просил? О любви? И что в этой пошлой связи могло быть опасным? То, что он, недавно женившийся мужчина, решил изменить молодой жене, которая, узнав об этом, может его бросить, и тогда – прощай Москва, тихое и уютное семейное гнездышко, перспективы? Но разве он не рисковал, оставив Катю у Марты? Не предполагал, что она может не согласиться дожидаться его до второго пришествия? Неужели он еще не понял, что у Кати тоже есть характер и она никому не позволит так поступать с собой?!
– Нет, я так не могу. Столько всего вытерпеть! Говорю же, все это лишь твои предположения. К тому же я боюсь, понимаешь? Элементарно боюсь! А ты, Саша, слишком впечатлительный.
Они разговаривали, как старые знакомые. Интересно, они одеты или лежат в постели?
Катя взялась за ручку двери и потянула ее вниз. Дверь открылась. Она вошла.
21. «Зоммерберг»
Лора Бор проснулась от страшного крика наверху. Кричала, судя по всему, Татьяна. Лора накинула халат и выбежала из спальни, бросилась к Михаэлю в комнату, включила свет и разбудила его.
– Слышишь? Подействовало! Ты готов?
Михаэль закрыл глаза ладонями, отвернувшись от лампы.
– Мама, что случилось?
Но по его испуганному виду она догадалась, что он ломает комедию. Сейчас сын попытается сделать вид, что он ничего не понимает, впервые слышит о том, что они вместе придумали и выполнили. Он предаст ее, потому что ее сын – негодяй, преступник, трус, наконец! И виновата во всем этом только она сама, Лора, его мать, которая всегда и во всем потакала ему, всегда позволяла поступать только так, как он желает, и, в конечном счете, вырастила из него законченного эгоиста, человека без принципов, негодяя.
– Разве ты ничего не слышал?
– Нет. Я же спал…
Михаэль сел на постели и поджал ноги, опустил подбородок на острые колени, и Лора подумала, что, несмотря на свой далеко уже не детский возраст, Михаэль носит смешную, нелепую, в жирафах и слониках пижаму. Где он только нашел детскую пижаму такого огромного размера?! Сам купил или это подарок какой-нибудь очередной подружки?
– Михаэль, я пока еще в своем уме! Я только что слышала крик. Женский крик. Это кричала она, понимаешь? Татьяна. – Лора перешла на шепот: – Подействовало! Она выпила сок, яд, у нее начались боли. Видимо, нестерпимые, потому что ее вопль был страшным. Немного подождем и пойдем, посмотрим…
Лора достала из кармана халата пачку сигарет, закурила.
– Ты помнишь, что нужно говорить?
– А что надо говорить? Я все никак не проснусь.
– Да на твоем месте любой бы уже проснулся! Слушай меня внимательно. Итак. Если тебя спросят, что ты знаешь о Татьяне, скажи: она была хорошей работницей, служит у нас уже давно, мы привыкли к ней и очень сожалеем о случившемся. И прежде за ней ничего такого не замечали.
– В смысле?
– Ну… она никогда прежде не пыталась покончить с собой, всегда была уравновешенной, производила впечатление взрослой, серьезной женщины. Что касается ее личной жизни: да, в последнее время все в замке заметили, что у нее произошли кое-какие изменения – появился друг. Из Мюнхена. Она не скрывала этого, сказала, что у них серьезные намерения. Но потом, по всей видимости, этот мужчина ее бросил. Иначе как объяснить тот факт, что он внезапно исчез? Скажи, что ты видел ее плачущей. Она стала рассеянной, ходила с заплаканным лицом. Но никто и подумать не мог, что все может так плачевно кончиться. Ты понял, Михаэль, что следует говорить?
