– Я тебя вызывала? Когда? Кто тебе сказал?
– Курт. Он пришел в кухню и заявил, что вы зовете меня к себе.
– Я поговорю с Куртом. Не уверена, что это была его самая лучшая шутка. Иди работай! Надо же, как ты не вовремя пришла, услышала то, что не должна была. Иди, что ты стоишь?
– Фрау Лора, но мне тоже есть что вам сказать.
– Ты что, тоже беременна, как и эта русская? – Тут Лора заметила Михаэля и нахмурилась. Михаэль утвердительно кивнул головой.
– Куры… Они все погибли… умерли, сдохли… – От сказанного ею Катарина словно сама пришла в состояние полного шока и обхватила ладонями щеки.
– Кажется, Татьяна… умерла, – сказал Михаэль, нелепо пожимая плечами. – Я, конечно, не эксперт… Но она лежит на кровати… без чувств. В одежде. Никак не реагировала на стук в свою дверь. Я вошел, взял ее за руку… Да и дверь была открыта, что тоже странно. На столе сок… персиковый.
Он сказал это и вдруг понял, что никакого сока он не увидел. На столике лежала маленькая, расшитая стразами вечерняя сумочка, ключи и скомканный носовой платок.
– В мусорном баке, во дворе, лежит коробка из-под сока. И пшеница мокрая. Никто из наших сок не пил и коробку не выкидывал, – сказала Катарина.
Михаэль сглотнул и закрыл глаза.
16. Москва
– Катя, доченька, как же я рада, что ты наконец-то позвонила! Как дела?
– Мам, все нормально… Хотя, понимаешь, мы ведь живем в замке, а здесь такая атмосфера… Как-то жутковато. Хотя, с другой стороны, все словно игрушечное. Мам… нет, не так. Все более чем серьезно! Мне кажется, что я раскрыла убийство! Вернее, нет, снова не так. Думаю, что предотвратила убийство.
– Катя!
– Мама, это не касается ни меня, ни Саши. Просто я кое-что увидела.
– Рассказывай!
– Понимаешь, я принимала солнечные ванны. Замок большой, сзади имеется терраса, там тебя никто не видит, да и вообще в замке сейчас нет туристов, кроме нас, конечно. Так вот. Я утром отправилась на эту террасу, разделась, и солнце просто напитало меня энергией, мне было так хорошо! И физически, и на душе. Пойми: я постоянно чувствую, что меня любят. И когда ревную – все равно. Я думаю, это нормально. А ревную я Сашу к одной русской. Я тебе говорила, она работает здесь. Ее зовут Татьяна. Она старше меня, думаю, твоя ровесница, но выглядит очень даже ничего. Я вернулась в башню, у нас там комната, думала, Саша там…
– А его там не было, так?
– Мама, дело не в этом. Да, его не было. Но он оставил записку – отправился по делам.
– Какие еще у него дела в Германии? Он там что, машины ремонтирует?
– Ты не любишь его, я понимаю. Но я тебе потом расскажу о его делах. Дослушай меня до конца! Я рассказываю о серьезных вещах. И, слава богу, они не касаются нас с Сашей. Понимаешь, я, как и ты, вспылила, что его нет, разозлилась, вылетела из комнаты, побежала по коридору. Взвинченная, злая, вся в слезах и соплях. И вдруг увидела, как в комнату этой русской, Татьяны, входит сын хозяйки замка – Михаэль. Может, тебе это покажется обычным делом. С одной стороны, так и есть, если учесть, что они – любовники.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю: подслушала их разговор. Так вот, он туда зашел, но Татьяны-то у себя не было! И почти сразу же вышел – с коробкой сока в руках. Ты бы что подумала, если бы увидела такое? Зачем ему понадобился этот сок?
– Не знаю. Если он, как ты говоришь, сын хозяйки, следовательно, замок принадлежит ему и все, что в замке, – тоже. Я хочу сказать, что украсть у этой русской…
– Служанки… уборщицы…
– Не станет он красть сок! Это глупость. И что было потом?
– Он пошел с этим соком к своей матери, к Лоре Бор.
– Какая неприятная, химическая фамилия, просто ядовитая!
– Да и тетка тоже ядовитая. Мать наорала на него, выхватила у него эту коробку… Нет, немного не так. Прошло какое-то время между криками Лоры и моментом, когда Михаэль вошел в ее комнату. Это я поточнее все вспоминаю. Словом, после того как Лора наорала на сына, она сама взяла коробку с соком и отнесла ее в комнату к русской. Все это так подействовало на меня, что я забыла, что еще недавно злилась на Сашу за то, что он уехал в Мюнхен.
– А что нашему мальчику понадобилось в Мюнхене?
– Мама, об этом потом. Ты слушай, что было дальше.
– Да я и так знаю что! Ты же начала рассказ с того, что предотвратила убийство! Моя дочь, фантазерка, решила, что вся эта беготня с соком – не что иное, как попытка хозяев замка отравить русскую, так?
– Именно!
– И что? Ты вошла в ее комнату и похитила сок, решив, что спасла ей жизнь?
– Ну да. А ты бы что на моем месте сделала?
– Не совала бы нос куда не следует! А что, если в этой коробке был вовсе и не сок, а какие-нибудь драгоценности или еще что-нибудь?
– Да, там был не только сок, ты права. Там был яд, мама.
– Надо же, как на тебя подействовали стены замка! Вот так, с ядом в руках, они и бегали повсюду? Катя!
– Мама, я решила проверить, есть ли там яд. И выплеснула сок в кормушку с пшеницей для кур. Куры все умерли в страшных судорогах! А коробку я выбросила в мусорный контейнер.
– Катя… Что ты такое говоришь?!
– То и говорю! Рассказываю, как все произошло!
– Саша знает? Тебя там, возле этих кур, кто-нибудь видел?
– Саша ничего не знает. Но я ему расскажу. Что касается того, не видел ли меня кто-то… не думаю, что система видеонаблюдения, если она, конечно, есть, установлена и на птичьем дворе. Какой смысл? Да и вообще, если бы во всем замке были установлены видеокамеры, вряд ли Лора и ее сын так спокойно носились бы с этой коробкой – уликой, по сути. Нет, думаю, это исключено. И никто нас не видит. То есть и меня никто не заметил, когда я отравила кур. Но в замке небольшой переполох. Я видела! Кухарка, Катарина, направлялась к хозяйке, и я уверена: она рассказала ей о том, что произошло с курами. Лора Бор кричала так, что люди сбежались. Словом, какой-то господин, кажется, ухажер Татьяны, мчался вниз по лестнице. Возможно, он побежал за полицией. Во всяком случае, в замке было очень шумно. Да и Михаэль бродил весь бледный.
– А ты сама где в это время была?
– Сначала у себя в комнате, а потом спряталась за шкафом. На одном этаже в холле стоит огромный шкаф, набитый чучелами птиц. Как ты думаешь, смерть кур, сок: это я отравила их?
– Если в соке был яд, то предназначался он не курам, как ты сама прекрасно понимаешь, а той русской! Но все, что ты мне рассказала, сильно смахивает на фантазию. С тобой все в порядке?
– Ты хочешь спросить, не сошла ли я с ума? Ты хочешь, чтобы я положила трубку?
