– Ты знакома с Гаэтом, – констатировала Анук.
Изабель откашлялась. Он ведь знал, что она здесь, все это время знал, но предпочел не вступать в контакт. Впервые с тех пор, как стала членом группы, Изабель почувствовала себя глупой девчонкой. И отделенной от остальных. Они все знали? И посмеивались над ее наивностью?
– Да.
– Итак, – нарушил неловкое молчание Леви, – у Изабель есть план.
– Неужели? – Гаэтон не улыбнулся.
– Она хочет стать проводником для этого англичанина и остальных, провести их через Пиренеи в Испанию. Полагаю, до британского консульства.
Гаэтон выругался сквозь зубы.
– Но нужно хотя бы попытаться, – высказал свое мнение Леви.
– Ты на самом деле понимаешь, чем рискуешь, Изабель? – вступила Анук. – Если план сработает, наци обязательно пронюхают. И начнут на тебя охоту. Они назначили награду в десять тысяч франков тем, кто укажет на пособников англичан.
Всю жизнь Изабель вела себя одинаково: ее обгоняли – она догоняла, ее убеждали, что она не сможет чего-то, – она справлялась. Каждое препятствие она превращала в возможность.
Но это…
Она почти поддалась страху, но потом вспомнила флаги со свастикой над Эйфелевой башней, вспомнила Вианну, живущую под одной крышей с оккупантом, Антуана, пропавшего где-то в лагере. И про Эдит Кавелл вспомнила – та, наверное, тоже боялась. Изабель не позволит страху остановить ее. Летчики должны вернуться домой в Британию, чтобы и дальше сбрасывать бомбы на немцев.
Изабель повернулась к англичанину:
– Вы ведь крепкий парень, лейтенант? Не отстанете от девушки в горном походе?
– Не отстану, – улыбнулся он. – Особенно от такой хорошенькой, как вы, мисс. Глаз с вас не спущу.
– Я отведу его в консульство в Сан-Себастьяне, – сказала она. – А там уж пускай им занимаются британцы.
Изабель внимательно следила за тем, как переглядываются друзья, она отчасти разделяла их невысказанные вопросы и сомнения. Решение было принято без единого слова. Риск неизбежен, и с этим придется смириться.
– Потребуется время, несколько недель, а то и больше. – Леви обратился к Гаэтону: – А деньги нужны срочно. Поговоришь со своим агентом?
Гаэтон кивнул, решительно нахлобучил черный берет.
Изабель глаз не могла отвести от него. Она жутко злилась – точно, злилась, – но, когда он подошел ближе, гнев иссох и рассыпался пылью. Она так истосковалась, что все остальное не имело никакого значения. Глаза их встретились, но он, сдержавшись, вышел. Дверной замок щелкнул.
– Итак, – сказала Анук, – нам нужен план.
Вот уже шесть часов Изабель сидела за столом на конспиративной квартире на рю Сен-Симон. К разработке операции привлекли остальных членов группы, раздали всем задания: собрать одежду для летчиков и съестные припасы. Они сверили карты, составили маршрут и перешли к самой сложной и неопределенной части предприятия – поиску безопасных укрытий по пути. Постепенно отчаянная идея обретала форму и обращалась в четкий план.
Леви напомнил о комендантском часе, и Изабель поднялась. Друзья уговаривали ее остаться на ночь, но это могло вызвать подозрения у отца. Изабель одолжила у Анук плотный черный жакет, который служил прекрасной маскировкой.
На бульваре Сен-Жермен неприятно тихо, ставни закрыты, на окнах затемнение, фонари не горят.
Изабель держалась поближе к домам, кралась мимо заграждений и немецких патрульных, радуясь, что стоптанные каблучки ее белых полуботинок не стучат по мостовой.
Она уже почти добралась до дома, когда сзади раздался рев двигателя. Немецкий грузовик протащился мимо, голубоватые фары погасли.
Изабель прижалась к стене, стараясь слиться с поверхностью. Потом все стихло.
Свистнула птичка. Длинная переливчатая трель. Очень знакомая трель.
Да, она ждала его, надеялась…
Изабель медленно отодвинулась от стены, выпрямилась.
– Изабель, – шепот Гаэтона.
Она едва различала в темноте его черты, но ощущала резкий запах лавандового мыла и табака.
– Откуда ты узнал, что я работаю с Полем?
– А кто, по-твоему, тебя рекомендовал?
– Анри… – озадаченно выговорила она.
– А кто рассказал Анри о тебе? Я с самого начала просил Дидье присмотреть за тобой. Знал, что ты непременно нас отыщешь.
Он бережно поправил ей выбившуюся прядь, интимность этого жеста отозвалась в ней надеждой. Но она совсем не хотела вспоминать, какие чувства он вызывал в ней, как кормил ее жареным кроликом, как нес на руках, когда она устала… и показал, каким может быть поцелуй.
– Прости, что обидел тебя.
– Зачем?
– Теперь уже неважно, – вздохнул он. – Мне сегодня надо было задержаться там, на квартире. Лучше было бы, конечно, не видеться с тобой.
– Не для меня.
Он улыбнулся:
– Ты все так же говоришь вслух обо всем, что у тебя на уме, а, Изабель?
– Все так же. Так почему ты меня бросил?
Он так нежно коснулся ее щеки, что Изабель едва не расплакалась; это походило на прощание, да и было прощанием – она чувствовала.
– Я хотела забыть тебя.
Она могла сказать что-нибудь еще, может, «поцелуй меня», или «не уходи», или «скажи, что я тебе не безразлична», но поздно – момент упущен.
– Будь осторожна, Из, – ласково произнес он, сделал шаг назад и растворился в темноте, прежде чем она успела ответить.
Изабель всем своим существом почувствовала, что его больше нет рядом. Она подождала минутку, чтобы унять сердцебиение и угомонить чувства. Но, едва повернула ручку входной двери, как ее буквально втащили внутрь. Дверь захлопнулась.
– Где, черт побери, тебя носит?
От отца густо пахло алкоголем и еще чем-то горьковатым. Как будто он жевал аспирин. Она попыталась вырваться, но отец прижал ее крепко, а запястье стиснул безжалостно – обязательно останутся синяки.
Так же стремительно, как схватил, он выпустил ее. Изабель покачнулась, принялась шлепать ладонью по стене в поисках выключателя. Нащупала, повернула, но ничего не произошло.
– Денег на электричество нет, – буркнул отец. Он зажег керосиновую лампу, в свете которой был похож на восковую куклу – черты лица расплываются, набрякшие веки посинели, нос усеян черными точками размером с булавочную головку. Но даже в таком виде…. старый и уставший… Что-то в его взгляде настораживало.
Что-то не так.
– Пошли со мной, – коротко бросил он, непривычно членораздельно и внятно для этого времени суток. Она молча прошла за ним в свою комнату.
