– Мама, что это значит?
– Ш -ш-ш, Софи. Мы с тобой об этом уже говорили. Некоторые вещи не обсуждают.
– Но отец Жозеф говорит…
– Тсс. – Вианна сердито сжала руку девочки, приказывая замолчать.
Очередь еще немного продвинулась. Когда наконец Вианна вошла в лавку, то за прилавком с удивлением увидела незнакомую седую женщину с лицом цвета жидкой овсянки.
– А где мадам Фурнье? – растерянно спросила Вианна, протягивая карточку – вдруг что-нибудь да найдется в лавке.
– Евреям запрещено, – отрезала тетка. – Остались копченые голуби, берете?
– Но это же магазин Фурнье.
– Теперь наш. Так берете голубя?
Вианна поспешно схватила крошечный сверток, бросила его в корзинку, расплатилась и молча вышла. Напротив, у дверей банка, стоял немец-караульный, одним своим видом напоминая французам, что отныне банк принадлежит Германии.
– Мам, – пискнула Софи, – это же нечестно…
– Тихо!
Но когда они оказались за городом, Софи опять принялась ворчать, вздыхать и капризно ныть.
Вианна не реагировала.
У самых ворот в Ле Жарден дочь сердито выдернула руку и развернулась лицом к матери:
– Как они могли просто так взять и отобрать магазин? Тетя Изабель обязательно что-нибудь придумала бы! Ты просто трусиха!
– И что я должна была сделать? Выскочить на площадь и во всеуслышание потребовать, чтобы мадам Фурнье вернули ее магазин? И что со мной тогда сделали бы за это? Ты же видела объявление. – Вианна понизила голос: – Они казнят французов, Софи. Расстреливают.
– Но…
– Никаких «но». Времена опасные, Софи. Ты должна понимать.
Глаза Софи заволокли слезы.
– Если бы папа был с нами…
Вианна притянула дочь к себе, крепко обняла:
– Я тоже об этом мечтаю.
Они долго стояли, прижавшись друг к другу. Потом, чуть отстранившись, Вианна предложила:
– Мы сегодня собирались заняться маринадами, ты как?
– Ага, давай.
– Ну тогда ты соберешь огурцы, а я пока приготовлю уксус.
Вианна проводила взглядом дочь, помчавшуюся к огороду мимо яблонь, щедро усыпанных плодами. Но едва малышка скрылась из виду, тревоги навалились с новой силой. Где раздобыть денег? Сад и огород – это замечательно, фрукты и овощи у них будут, однако как пережить следующую зиму без мяса и молока? И откуда взять новые башмаки?
Вианна вошла в жаркий, душный дом, внезапно закружилась голова, и, чтобы не упасть, она ухватилась за край кухонного стола.
– Мадам?
Вианна обернулась так стремительно, что снова едва не упала.
Он сидел на диване в гостиной, что-то читал.
– Капитан Бек, – пролепетала она, подошла ближе, крепко стиснув дрожащие руки. – Я не заметила на улице вашего мотоцикла.
– В такой прекрасный день я решил пройтись пешком. – Он поднялся навстречу. Вианна заметила, что он подстригся, а на щеке тоненькая красная царапина – видимо, порезался, когда брился. – Вы опечалены. Наверное, это оттого, что плохо спите с тех пор, как ваша сестра уехала.
Вианна не сумела скрыть удивления.
– Я слышу, как вы ходите по дому в темноте.
– А вы тоже не спите, – заметила она как-то по-дурацки.
– Да, у меня часто бессонница. Думаю о жене и детях. Мой сын совсем маленький. Узнает ли он меня.
– Я тоже думаю об Антуане.
Вианна сама изумилась своим словам. Она понимала, что не следует откровенничать с этим человеком, но сейчас слишком устала, чтобы быть сильной. А в глазах Бека видела такую же тоску одиночества. Оба они далеко от своих любимых, оба страдают от этого.
– Что ж. Я не хотел вам помешать, разумеется, но у меня для вас есть новости. После долгих поисков я выяснил, что ваш муж в Oflag в Германии. Мой приятель там служит в охране. Ваш муж – офицер. Вы знали об этом? Он, несомненно, геройски сражался.
– Вы нашли Антуана? Он жив?
Бек протянул помятый грязный конверт:
– Вот письмо, которое он написал вам. И теперь вы можете отправить ему посылку, полагаю, он обрадуется безмерно.
– О… я… – Ноги у Вианны подкосились.
Бек подхватил ее, подвел к дивану. Опустившись на мягкие подушки, Вианна разрыдалась.
– Как это любезно с вашей стороны, – прошептала она, прижимая конверт к груди.
– Письмо привез мой приятель лично. Но отныне, мои извинения, вам придется пользоваться исключительно услугами почты.
Он улыбнулся, а у Вианны возникло странное чувство, будто Беку известно содержание тех бесконечных посланий, что она мысленно сочиняла для Антуана, лежа в постели без сна.
– Спасибо. – Больше она все равно ничего придумать не смогла.
– До свидания, мадам. – И он удалился.
Замызганный листок подрагивал в руках, буквы прыгали перед глазами и расплывались.
Вианна, любимая,
Во-первых, обо мне не беспокойся. Со мной все в порядке, я здоров и даже вполне сыт. Я не ранен. Честно. Ни одной дырки от пули. В бараке мне, по счастью, досталась верхняя койка, так что у меня есть даже немножко личного пространства в такой тесноте. Через крошечное окошко мне по ночам видно луну и шпили Нюрнберга. Но, глядя на луну, я думаю о тебе.
Еды хватает. Я уже притерпелся к мелким вермишелинкам и крошечным кусочкам картошки. Жду не дождусь, когда вернусь домой к твоей стряпне. Только об этом и мечтаю – и о тебе с Софи – все время.
Прошу тебя, родная, не тревожься. Будь сильной, держись, ради меня, а я обязательно вырвусь из неволи. Ты для меня – луч света во тьме, надежда и опора. Только благодаря тебе я сумел выжить. Я тоже буду для тебя опорой, Ви. И ради меня ты сможешь быть сильной.
Обними сегодня покрепче мою дочь, скажи, что где-то далеко-далеко папа думает о ней. И скажи, что я вернусь.
Я люблю тебя, Вианна.
P S. Красный Крест доставляет нам посылки. Если сможешь прислать мои охотничьи рукавицы, буду очень рад. Зимы здесь холодные.
Вианна прочла последнюю фразу и тут же принялась перечитывать сначала.
Прошла всего неделя с момента приезда в Париж, а Изабель уже предстояла встреча с теми, кто, как и она, всей душой стремился к освобождению Франции. Шагая к условленному месту мимо парижан с землистыми лицами и немцев с розовыми откормленными рожами, она нервничала. Нынче утром Изабель оделась особенно тщательно: голубое платье из вискозы с черным поясом. Волосы она завила с вечера, а утром уложила изящными волнами. Никакой косметики. Из аксессуаров только голубой школьный берет и белые перчатки.
