Антуан.
Она кинулась навстречу, не замечая острых камней под ногами. И, уже почти падая в его объятия, вдруг остановилась. Ему достаточно одного взгляда, чтобы понять, что она… испорчена другим мужчиной.
– Вианна… – Она едва узнала его голос. – Я сбежал.
Он изменился. Лицо заострилось, волосы поседели. Щеки и подбородок заросли белой щетиной. И невероятно худой. Левая рука висела под странным углом, словно была сломана и неправильно срослась.
По взгляду понятно, что он тоже заметил, как она изменилась.
Она произнесла – прошептала, выдохнула его имя:
– Антуан.
Вианна чувствовала, как по щекам бегут слезы, и видела, что он тоже плачет. Она прижалась к нему, поцеловала, но стоило им на секунду отодвинуться друг от друга, и он снова превратился в незнакомца.
– Я смогу и получше, – улыбнулся он.
Она взяла его за руку. Больше всего на свете ей хотелось почувствовать, как они близки, как тесно связаны друг с другом, но стыд пережитого воздвиг стену между ними.
– Я думал о тебе каждую ночь, – сказал он, пока они шли к дому. – Представлял нашу постель, тебя в той белой рубашке… Знал, что тебе так же одиноко.
Вианна не нашла в себе сил ответить.
– Только из-за твоих писем и продержался.
У сломанных ворот Ле Жарден он остановился.
Вианна увидела дом его глазами. Покосившиеся ворота, разрушенная стена, мертвая яблоня, вместо ярко-красных плодов – грязные тряпицы.
Он толкнул ворота, все еще державшиеся на одной погнутой петле…
– Подожди, – попросила она.
Нужно сказать ему сейчас, пока не поздно. Весь город знал, что у Вианны жили немцы. Он наслушается сплетен. Если через восемь месяцев родится ребенок, они что-нибудь да заподозрят.
– Без тебя было тяжело, – начала она. – Ле Жарден совсем рядом с аэродромом. Немцам понравился наш дом. Тут жили двое офицеров…
Входная дверь распахнулась, и с криком «Папа!» во двор выскочила Софи.
Антуан неловко упал на одно колено, раскинул руки. Софи на полном ходу врезалась в него.
Вианна снова чуть не расплакалась. Антуан дома, как она молилась и мечтала, но все было неправильно. Он изменился. Она изменилась.
– Как ты выросла. – Антуан улыбнулся дочери. – Оставлял девчонку, возвращаюсь – а тут девушка. Ты должна рассказать мне обо всем, что я пропустил.
Софи посмотрела мимо него, на Вианну.
– Давай не будем говорить про войну. Совсем. Никогда. Она кончилась.
Софи хотела, чтоб Вианна солгала.
В дверях появился Даниэль в коротких штанишках, красной вязаной водолазке, потерявшей всякую форму, и в носках, свешивавшихся на большие, не по размеру, поношенные башмаки. Прижимая к груди книжку с картинками, он спрыгнул со ступенек и направился к ним, хмурясь.
– А это что за красавец? – спросил Антуан.
– Я Даниэль, – ответил мальчик. – А вы?
– А я папа Софи.
Глаза Даниэля округлились. Он уронил книгу и бросился к Антуану:
– Папа!!
Антуан сгреб мальчика, подхватил на руки.
– Все расскажу, – пообещала Вианна. – А сейчас давайте праздновать.
Вианна тысячу раз представляла себе возращение мужа. Поначалу она воображала, как он роняет чемодан и подхватывает ее большими, сильными руками.
Потом в доме поселился Бек. И она почувствовала к этому мужчине – к врагу – нечто такое, в чем не могла признаться даже себе. Когда он рассказал ей, что Антуан попал в плен, ее мечты изменились. В воображении муж виделся ей похудевшим, неухоженным, но все тем же Антуаном.
Человека, сидевшего за столом, она не узнавала. Он склонился над тарелкой и, обхватив ее руками, хлебал бульон так быстро и жадно, будто думал, что еду в любой момент могут отнять. Осознав, что ведет себя странно, он смутился, пробормотал невнятные извинения.
Даниэль рта не закрывал, а Софи и Вианна изучали сидящую за столом тень Антуана. Он дергался от любого звука и прикосновения, взгляд затравленный, страдальческий.
После ужина, пока Вианна мыла посуду, он укладывал детей спать. Она была рада передышке – и почувствовала очередной укол вины. Это ведь ее муж, любовь ее жизни, и все же, когда он ее касался, она едва сдерживалась, чтоб не отодвинуться. Сейчас, стоя у окна спальни, она очень нервничала.
Он подошел к ней сзади. Она почувствовала его руки на плечах, услышала его дыхание. Вианна так хотела прижаться к родному, до последней клеточки знакомому телу, но не могла. Он ласкал ее плечи, руки, бедра… Нежно развернув лицом к себе, расстегнул воротник платья и коснулся губами плеча.
– Ты такая худенькая, – прошептал он голосом, хриплым от страсти и еще чего-то, чего-то нового – боли, тоски, признания изменений, произошедших в его отсутствие.
– Я с зимы набрала вес.
– Да, – ответил он. – Я тоже.
– Как ты сбежал?
– Когда они начали проигрывать войну, стало… тяжело. Избили так, что левой рукой пользоваться не мог. Решил, что лучше пусть пристрелят при побеге, чем замучают до смерти. Когда готов умереть, с планом побега проблем не возникает.
Вот теперь нужно было сказать ему правду. Он поймет – то, что сделал с ней фон Рихтер, было пыткой, она тоже была в плену. Ее вины в случившемся не было. Она это знала. Но разве вина тут имеет значение?
Он обхватил ее лицо руками, притянул к своему.
Поцелуй получился грустным напоминанием о том, что когда-то между ними было. Она дрожала, пока он ее раздевал. Она заметила красные шрамы у него на спине и груди и неровный, страшный шрам во всю левую руку.
Она знала, что Антуан не ударит ее, не сделает ей больно, и все равно боялась.
– Что такое, Вианна? – спросил он, отстранившись.
Она бросила взгляд на постель, их постель, но могла думать только о том. О фон Рихтере.
– П -пока тебя не было…
– Нам надо об этом поговорить?
Она хотела во всем признаться, расплакаться, чтобы он утешил ее и сказал, что все будет хорошо. Но как же Антуан? Он прошел через ад. Это она видела. Шрамы на груди и спине выглядели как следы от кнута.
Он любил ее. Это она тоже видела и чувствовала.
Но он же мужчина. Если она признается, что ее изнасиловали – и что у нее ребенок от другого, – ему это не даст покоя. Со временем он начнет спрашивать себя – не могла ли она остановить фон Рихтера? А позже будет подозревать, что, может быть, ей вовсе и не хотелось его останавливать.
Вот так. Она могла рассказать ему о Беке, и даже что убила его, но никогда не расскажет, что ее изнасиловали. Ребенок родится раньше срока. На месяц раньше – такое случается.
