– Кто?
– Следователь по особо важным делам Савельев.
– Он не приедет, потому что он только что ушел отсюда… – У Беллы закружилась голова, и ей пришлось облокотиться о подоконник: она увидела стоящую прямо под окнами синюю машину. СВОЮ машину.
– Это был не Савельев. С тобой развлекаются все, кому не лень, а ты, дурочка, всем веришь… – На другом конце трубки рассмеялись и положили трубку.
Белла передала весь разговор Григорию, который и так слушал ее внимательно и теперь тоже выглядел растерянным.
– Что это значит? А вдруг действительно Савельев – это вовсе не Савельев?
– Белла, ты должна взять себя в руки, иначе тебя сведут с ума. Мы с тобой намеревались ехать на свалку, вот и поедем. Собирайся…
– Подожди. – Она метнулась к окну и выглянула на улицу. «Опель» еще стоял. – Там моя машина, я быстро, только туда и обратно. – И Белла, не дав ему опомниться, выбежала из квартиры. Спустилась на первый этаж, но, оказавшись на крыльце, вдруг почувствовала, как ее подхватили чьи-то сильные руки и затолкали в ее же собственную машину. Большой клок ваты, смоченный какой-то дрянью, резко прижали к ее лицу. Белла хотела крикнуть, но вместо этого захрипела и погрузилась в беспамятство. «Ну вот и всё…»
Глава 16
27 июля
Она проснулась от шума дождя, открыла глаза и посмотрела в сторону окна. Длинные сборчатые бархатные занавеси персикового цвета скрывали от нее внешний мир. Но она все равно знала, что на улице идет дождь, что за окнами бурлит жизнь, наполненная движением… Движение… Какое странное слово. Теперь в ее жизни было мало движения, разве что двигалась по сосудам кровь, с каждым днем становившаяся все гуще и гуще, все ленивее и ленивее.
Она не хотела жить. Она не понимала, почему ее вообще оставили в живых. Теперь, когда у нее перестала болеть голова и тело, к ней вернулся аппетит, но она боялась сказать об этом. Она лежала на широкой постели, устремив глаза вверх, и считала количество звеньев сложного орнамента, который составлял основу затейливой лепнины на потолке.
Она не знала, сколько прошло дней и как вообще она попала в это странное место, так не походившее на то, что ей приходилось видеть раньше. Здесь все напоминало ей сюрреалистические фильмы Блие или Бунюэля, настолько изысканна и оригинальна была обстановка, мебель и даже постель, на которой она лежала, особенно эти бархатистые с одной стороны и гладкие и шелковистые – с другой простыни цвета морской волны, этот голубой с синими и фиолетовыми разводами ковер на полу, эти серебристые полупрозрачные светильники в форме вытянутых мыльных пузырей, свисающие с потолка… А живые ярко-желтые цветы? Кто их срезал или купил, чтобы хотя бы немного оживить холодную гамму этого претенциозного дизайна?
Еду ей приносил молчаливый великан с внешностью скандинава и повадками большого добродушного животного. Она пару раз пыталась задать ему вопросы, касающиеся ее пребывания в этом незнакомом доме, но он молчал, словно был глухим и не слышал ее.
– Ты что, идиот? – спросила она тогда совсем тихо, проверяя его на слух, но Скандинав на это лишь широко улыбнулся и замотал головой, показывая, что со слухом у него все в порядке.
– Ну и катись к чертовой бабушке! – в сердцах воскликнула она, целясь в него одной из многочисленных маленьких подушек, находящихся в ее изголовье, и швырнула ее со всей силы ему в голову.
* * *
Белла попыталась подняться, и ей это удалось. Она села на постели и принялась растирать затекшие от долгого лежания мышцы, затем встала и сделала несколько упражнений, чем вызвала приступ головокружения. Длинная ночная рубашка из тонкого кружевного полотна была ей велика и выглядела на ее худеньком теле, как балахон Пьеро с непомерно длинными рукавами и подолом, напоминающим при движении шлейф. Все, что окружало ее, навевало мысли о потустороннем мире или ночном кошмаре, но никак не объяснялось логически или, во всяком случае, реалистически. Хотя, с другой стороны, все вещи имели свою неповторимую поверхность, до них можно было дотронуться, погладить и даже лизнуть. Взять хотя бы яблоки в вазе на столе – они были вполне настоящими и даже довольно вкусными.
– Как вас зовут? – вдруг услышала она мужской голос и резко повернулась. Она увидела входящего в комнату мужчину, лицо которого показалось ей знакомым.
– Кто вы? – ответила она вопросом на вопрос.
– Когда к вам вернется память, вы без труда узнаете меня, но мне все же интересно было бы узнать, помните ли вы хотя бы СВОЕ имя?
– Разумеется. Меня зовут Изабелла Лерман.
– Так я и знал. – Мужчина, ростом почти в два метра, полноватый, улыбчивый и, судя по всему, очень сильный, развел руками и прищелкнул языком. – А жаль… Ну ничего, подождем еще немного…
– Чего, собственно, вы собираетесь ждать? И как я здесь оказалась?
– Дело в том, моя дорогая, что вы серьезно больны, и думаю, что я не погрешу против законов медицины, если скажу вам об этом. Вот уже месяц, как вы упорно выдаете себя за Беллу Лерман, женщину, погибшую вместе со своим мужем, Максимом Лерманом, 15 июля в результате взрыва подложенной в их машину бомбы… И хотя ходят слухи, что Изабелла жива, это не дает вам права называться ею. Самозванки всегда плохо кончают…
– Да подите вы к черту! Лучше верните мне мою одежду и выпустите меня отсюда…
– Я не держу вас, как это могло бы вам показаться, я предоставил вам кров, обеспечил нормальным уходом и медицинской помощью и намерен и дальше заботиться о вас…
– Конечно, почему бы вам не позаботиться обо мне, раз вы сами меня и отравили какой-то гадостью… Зачем вам понадобилось угонять мою машину?
– У нее бред, – бросил через плечо мужчина только что вошедшему в комнату Скандинаву. – Придется снова приглашать доктора Лазарева. Она просит ее одежду, будь добр – принеси.
Скандинав ушел, а мужчина сел в кресло и взял со столика яблоко.
– Конечно, вы правы, – сказал он наконец, глубоко вздыхая и очень подвижно гримасничая, словно разминая лицо перед тем, как состроить новое выражение. – И вам полагается знать, каким образом вы здесь оказались, но боюсь, что после того, как я вам это расскажу, ваша болезнь станет прогрессировать…
– В ваших словах полностью отсутствует логика, – раздраженно заметила Белла и тоже взяла яблоко, – вы только что сами сказали, что Белла Лерман погибла, затем вы заявили, что ходят слухи о том, что она жива… Да, я и сама знаю, что в нашем городе существует женщина, выдающая себя за меня, она постоянно звонила мне и грозилась натравить на меня прокурора, если я не приду с повинной и не признаюсь в том, что убила Макса, но ведь эта женщина или девушка – я ее не видела – разъезжала по городу в том самом синем «Опеле», в который меня запихнули ВЫ! Как же все это можно объяснить? Что вы с ней заодно? Или по улицам нашего города разъезжает несколько десятков синих «Опелей»? Когда Макс дарил мне его – а это было в прошлом году, – такая машина была единственная на весь город. И это мне известно точно.
