– Старых извращенцев, которые любят маленьких девочек и готовы заплатить любые деньги, чтобы только заполучить их к себе в постель. Сколько в нашем городе было таких дел… Конечно, процессы были закрытыми, но видели бы вы, как много людей толпилось в коридорах суда… Вы словно только что родились, Григорий Александрович.
Они вошли в центральный особняк, прошли по длинному коридору с паркетными полами, натертыми сильно пахнущей мастикой, и остановились перед дверью с табличкой «Директор». Постучали.
– Заперто. Никого. Конечно, уже вечер. Но нельзя же вот так просто уехать, ничего не узнав. – Белла чуть ли не за руку вывела Григория Александровича на улицу. Они сели на скамейку и принялись наблюдать за игрой детей. Вдруг Белла сорвалась с места и побежала за мячом. Мальчик, который устремился за ней следом, остановился и приготовился поймать мяч от нее. Белла вместо того, чтобы ударить по мячу ногой, взяла его в руки, подошла к мальчику и о чем-то спросила его.
Когда она вернулась на скамейку, глаза ее блестели.
– Я его спросила, где могу увидеть Сосновскую… И он мне сказал. Только добавил, что она теперь не Сосновская, а Овсянникова… Лена Овсянникова. Это ее настоящая фамилия. Дети ведь все знают…
– Ну и где же она?
– В столовой дежурит.
– Тогда почему же ты не пошла туда?
– Понимаете, хочу сама определить, как девочка выглядит. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Пока нет.
– Рано или поздно она все равно выйдет из столовой. И не одна. Уверена, что Лена красивая девочка, с развитыми формами, хорошими волосами… Она должна отличаться от остальных. Ведь Сосновская выбрала почему-то именно ее, вот я и хочу узнать почему… И тогда сразу станет ясно, с какой целью она ее удочерила. Если девочка будет серенькая, как мышка, вот тут придется призадуматься…
Из столовой спустя четверть часа действительно вышли четыре девочки. И только одна приковывала к себе внимание своей фигуркой. Она была худенькая, но под трикотажной блузкой и спортивным трико угадывалось гибкое и стройное девичье тело. Да и грудь была развита не по годам. Кроме того, у девочки были густые каштановые волосы, собранные на затылке в тяжелый узел. Огромные глаза, словно подтянутые к вискам, делали ее лицо необычным и привлекательным. Маленький пухлый рот улыбался.
Белла вскочила со скамьи и быстрым шагом подошла к девочке:
– Здравствуй… Тебя зовут Лена Овсянникова?
Девочка сразу же побледнела:
– Да, а что?
– Ты не бойся, мы не из газеты и не из милиции… Просто я прочитала статью о Сосновской, и она произвела на меня сильное впечатление…
– Теперь ВЫ хотите меня удочерить? – По лицу Лены пошли красные пятна, а в глазах появились слезы.
– Да нет же… Успокойся… У меня есть свои причины задавать тебе вопросы. И, возможно, я покажусь тебе жестокой, но вполне вероятно, что Сосновская виновата в смерти моего мужа… Ты понимаешь?
– Но почему я должна верить вам?
– К сожалению, я не могу рассказать тебе всего, но, если ты скажешь мне хотя бы ее точный адрес, у меня будет возможность поговорить с ней…
– Она не будет с вами разговаривать.
– Почему?
– Да потому что она сейчас в тюрьме. Ждет суда. – Лена произнесла это с чувством уверенности в том, что Сосновская теперь надежно изолирована и не сможет потревожить ее покой. И Белла поняла, что Лена не знает, что Сосновская по-прежнему находится на свободе и в любую минуту может заявиться в интернат… Но то, что Сосновскую отпустили под залог, рассказал Белле Макс. А он не мог перепутать. Более того, он возмущался тем, что такая преступница на свободе и может в любой момент объявиться в интернате, чтобы угрожать девочке, а то и вовсе убить ее. Да, он так и сказал. Но почему Белла вспомнила об этом только сейчас? А что, если эта самая Сосновская и убила Макса?.. Ведь он мог докопаться до чего-то такого…
Она очнулась. Перед ней стояла Лена.
– Что с вами? – спросила девочка.
– Нет-нет, ничего… Так ты скажешь мне ее адрес?
– А почему вы сами не узнали его? Через паспортный стол или справку, а пришли ко мне? – Она смотрела на Беллу, чуть наклонив голову набок и сощурив свои и без того раскосые лисьи глаза.
– У меня мало времени.
– Белоглинская, 37, квартира 8. Это все?
– Скажи, что мне надо для тебя сделать, чтобы ты доверилась мне и рассказала все, что ты знаешь о Сосновской?
– Убить ее. – В голосе Овсянниковой прозвучали металлические нотки. – Я серьезно.
– Суд… суд все решит по справедливости, – неуверенным голосом проговорила Белла, – ты должна понимать это…
– Да ее отпустят, потому что у нее есть Оса.
– Кто?
– Никто. Больше я вам ничего не скажу. – И она, совсем по-взрослому вздохнув, медленно побрела по аллее в сторону спортивной площадки. Белла, смотревшая ей вслед, отметила, что Лена слегка прихрамывает, и от жалости к этому маленькому, но уже успевшему настрадаться существу у нее сжалось сердце.
– Подожди! – вдруг крикнула Белла и бросилась догонять ее. – Подожди, я оставлю тебе свой телефон… Никому его не показывай… Если понадобится что, звони. Пойми, я тоже пострадавшая. Мы должны помогать друг другу.
Лена равнодушно приняла из ее рук листок с номером телефона Пасечника и пошла дальше, не проронив ни слова.
Белла вернулась к Григорию Александровичу и передала ему весь разговор.
– Ты молодец, – похвалил он ее. – Я вот смотрел на нее и думал, как она вообще не сошла с ума?
– Я тоже об этом думала. Наверно, она сильная. Других объяснений не существует. Как вы считаете, когда я приду сюда в следующий раз, она доверится мне?
– Не знаю… Слишком уж жесткие условия она тебе поставила. Так какой она там адрес назвала?
* * *
Но к Сосновской они не поехали: вернувшись домой, позвонили Савельеву.
– Где вас черти носят? – рычал на другом конце провода Николай. – У меня даже телефон вспотел, а вы все трубку не берете… Я сейчас беру пива и еду к вам. Не могу сказать, что у меня хорошие новости, но кое-что есть.
– Коля, ты можешь не брать пива… У меня приличный запасец. Приезжай, мы тебя ждем.
Григорий Александрович положил трубку, но в это время раздался звонок в дверь. Принимавшая душ Белла вышла из ванной и увидела в прихожей Руфину.
– Ты с нами поужинаешь? – спрашивал Григорий Александрович гостью, принимая из ее рук сумочку. – Я тебя сейчас познакомлю со своей племянницей.
«Идиот, – подумала про себя Белла, – он так и хочет, чтобы меня кто-нибудь узнал».
– Какая вы высокая, – улыбнулась Руфь, по-хозяйски проходя в гостиную и плюхаясь на низкий и мягкий, обитый вишневым бархатом диван. – Вы надолго к НАМ?
