И выехать отсюда сложно. Значит, не собирается она везти Олега обратно. Ну да, он же может уехать на метро. Но он мог остаться у нее и на ночь. Возможно, на это она и рассчитывает.
Консьержки в подъезде не было, дверь Татьяна открыла кодовым ключом, из двух лифтов к ним подъехал грузовой, на нем они поднялись на четырнадцатый этаж.
– Высоко вы, Татьяна, живете. Далеко, наверное, глядите, – улыбнулся он. – Красную площадь не видите?
– Да нет, далеко отсюда Красная площадь, – с затаенной грустью сказала она.
– Ну и мы не кремлевские штукатуры. Обычные работяги.
Квартира у нее не самая просторная. Одна комната более-менее, а две другие маленькие. Кухня, правда, большая, метров пятнадцать, вряд ли меньше.
Похоже, квартира сдавалась с отделкой, причем не очень высокого качества. Ламинат на полу, кафельная плитка в ванной дешевая, уложена неважно. Зато мебель приличная – кожаный уголок в гостиной, гарнитурная стенка из массива дерева. И в спальне все на уровне.
– Евростиль у вас, скажем так, неважный, – сказал Олег.
– Вот и я о том же, – кивнула Татьяна.
Она уже сняла пальто и осталась в коротком облегающем платье с глубоким декольте. Плечи, грудь и ноги в аварии у нее не пострадали, и она нарочно выставляла их напоказ, чтобы взгляд не задерживался на дефектах лица.
Олег заметил, что свет в квартире тусклый, и понял почему. В этом приглушенном свете изъяны на лице не были видны. И еще в квартире не было зеркал, за исключением ванной комнаты. Но тогда почему освещение плохое, если Татьяне просто негде смотреть на свое отражение? Может, время от времени к ней по вечерам приходят мужчины?.. Но вряд ли среди них бывает Авдеев. Хотя Олег очень на это рассчитывал.
– Какой комнатой хотите заняться сначала?
– Одной. Только одной.
Она открыла дверь в самую маленькую комнату. Детей у нее не было, мужа тоже, поэтому она использовала это помещение под гардеробную. Вещей там было много – и на вешалках, и в коробках. Похоже, она хранила здесь часть товара.
– А почему только одной?
– Ну, я должна посмотреть, как вы работаете, – с загадочной улыбкой посмотрела на него Татьяна.
– Я работаю очень хорошо, – и он посмотрел на нее так же.
Сейчас решался вопрос, будет ли он для нее просто знакомым рабочим или сможет стать еще и ее мужчиной. Это могло решиться и потом, за рюмкой коньяка и бокалом шампанского, но Татьяна явно хотела получить ответ на этот вопрос прямо сейчас, и он не должен был ее разочаровать.
– Никто еще не жаловался…
Он обнял девушку за талию, и она податливо прильнула к нему.
– Я работаю не только телом, но и душой, – прошептал он, касаясь губами ее изрубцованного уха.
От нее чертовски приятно пахло французскими духами, а тело такое трепетное и упругое, что захватывало дух.
Когда-то Татьяна была элитной фотомоделью, участвовала и побеждала в конкурсах красоты, и близости с ней хотели многие. Но ведь при ней осталось все то, что не всегда вмещалось в обложку глянцевого журнала, – грудь, бедра, ноги. У нее роскошная фигура, и Олег может получить бешеное удовольствие, если не станет смотреть на ее лицо.
Но именно на ее лицо и смотрел он, снимая с нее платье и укладывая на кровать. Он смотрел ей в глаза через стекла очков, забрасывая длинные и гладкие как шелк ноги себе на плечи. Он нежно улыбался ей, когда скользил по ее жарким пульсирующим волнам.
Ей нравилось идти под его парусом, и ее восторг не мог быть фальшивым, потому что он видел страсть на ее лице. Эта страсть была так прекрасна, что под ней незаметны были дефекты лица.
Его яхта уже стояла в тихой гавани с опущенными парусами, а выражение женского лица все еще оставалось прекрасным. И он смотрел на Татьяну без всякого внутреннего содрогания. И даже чуточку влюбленно.
– Не смотри на меня.
Все уже закончилось, и только сейчас она попросила об этом.
– Почему?
Он лег на бок, перевел взгляд на ее красивую грудь, провел рукой по упругому с подкачанным прессом животику.
– Ты знаешь почему, – отвернула она от него голову.
– Я знаю, ты стесняешься, но в этом ничего такого нет.
– Ты извращенец? Тебе нравятся увечные женщины?
Он ждал этого вопроса и был к нему готов.
– Нет, просто меня это нисколько не смущает.
– Почему?
– Не знаю… Может, потому, что ты красивая…
Он снял с нее очки и преспокойно посмотрел на ее лицо. Как будто и не было никакой аномалии вокруг стеклянного глаза.
– Я не красивая, – отвернув от него лицо, сказала она.
– Ты очень красивая. Просто у тебя немного испортилась оболочка, под которой скрывается эта красота.
– Немного? Да у меня полное уродство! – всхлипнула Татьяна.
– Ты не видела настоящих уродств…
Он взял ее за руку, приложил пальцы к своей голове, помог нащупать старый шрам.
– Сюда попал осколок от мины. Привет от душманов. Я в госпитале лежал, и знаешь каких пацанов к нам привозили? У одного половины черепа не было, у другого вся нижняя челюсть в Афгане осталась. Безносых видел, безглазых, безногих… А у тебя так, легкий пустячок. Может, гламурным мужичкам и не нравится, а мне все равно… Ты красивая. Ты очень красивая…
– Ты просто меня успокаиваешь, – вздохнула она.
– Нет… И еще у тебя очень красивые глаза…
– У меня один глаз. Другой – стеклянный.
– Не может быть. Стеклянный глаз холодный, а в твоих глазах очень много тепла…
– Врешь. Все ты врешь, – сказала Татьяна.
И в ее голосе звучала надежда, что это вовсе не так.
– Может, в чем-то и привираю. Но в том, что ты красивая, я нисколько не сомневаюсь…
– Красивая!.. Видел бы ты, какой я раньше была!
Татьяна поднялась с постели, не стесняясь своей наготы, достала из шкафа два глянцевых журнала со своим прежним лицом на обложке.
– И что? – спросил он, рассматривая фотографию.
Да, к той красотке, что смотрела на него с обложки, он и близко не посмел бы подойти. Да его и не подпустили бы к ней.
– Что, не узнаешь?
– Узнаю. Ты это.
– Видишь, какой я раньше была!
– Ну да, сейчас не совсем то. Но в целом все так же… Ты очень красивая.
– Ага, красивая. Но на любителя.
– Значит, я и есть тот самый любитель…
– Да уж, любить ты можешь. И душой, и телом… Только на прибавку не рассчитывай.
– На какую прибавку?
