Через пять минут пришел Фома.
— Вот он, супермен, скован, но не сломлен. А скажи, ведь у тебя есть маленькая надежда на спасение?
— Конечно, есть, — гордо ответил Алексей.
— Хватит с ним лясы точить, ведите в подвал и кончайте, — приказал босс, — а то он еще какую-нибудь гадость выкинет. Он на них мастак.
— Уже не выкинет, — пообещал Фома, и они с Газилой вывели Коновалова из кабинета.
Дуболомова пока заперли в соседней комнате.
— Потом выясним, как амбал нашел дорогу к нашему офису, — решил Герман. — Может, Дуб ему ее и указал.
Катя слышала все разговоры и очень переживала за полюбившегося ей Алексея. Когда его увели, она подошла к отцу и поманила его пальцем, чтобы тот нагнулся.
Когда Репутатский соблаговолил приблизиться, Катя прильнула к его уху и прошептала:
— Именно этот здоровенный террорист отнял у меня ключ от сейфа, и именно он его где-то спрятал. Я слышала их разговор. Даже его лысый друг не знает, где он.
У Альфреда в глазах мелькнул алчный огонь, он подмигнул дочери — мол, спасибо за подсказку — и направился к Розовощекову. Тот сидел в кресле и о чем-то думал. Он подсчитывал убытки, нанесенные ему и его фирме разборками с двумя террористами. И думал о том, как вернуть деньги.
— Герман, — издалека начал Репа, — мой тесть неделю назад пообещал мне прислать на продажу три новейших «Мерседеса» класса «S», модель «W220». Это не машина, а самолет. Напичкана самой крутой электроникой, и в Москве ее пока ни у кого нет.
Глаза у Германа заблестели — он испытывал слабость к дорогим шикарным автомобилям. Его подогревал еще и тот факт, что он будет первым в столице обладателем новой модели.
Это должно поднять его авторитет в глазах столичных корешей.
Герман видел фотографии супермодели в автоизданиях и ждал того часа, когда сможет купить ее и выехать в свет. Светом он величал ресторан «Метрополь», пару самых больших казино и ипподром.
— Я тебя за язык не тянул, — он сразу «застолбил» обещание Репутатского. — Но, как я понимаю, ты чего-то от меня хочешь?
— Правильно понимаешь, — Альфред сел в соседнее кресло. — Этого амбала-террориста убивать пока нельзя.
— Почему? — зло выпалил босс.
— После очистки моего сейфа он взял ключ от него и куда-то спрятал. Надо сначала выяснить, где ключ, а потом можно будет его прикончить.
— А зачем тебе этот ключ?
— У меня нет второго, а в сейфе деньги — около двух миллионов долларов, предназначенных для пересылки тестю. Завтра, точнее, уже сегодня утром, я должен буду отвезти их в Шереметьево и передать связнику, а тот перевезет их в США. Я должен был отправить ровно два, но грабители меня обчистили на двести штук, и поэтому… — Альфред замялся.
— У тебя второго ключа нет? — удивился босс.
— Есть, но он в этом сейфе.
— А что, этот сейф без ключа вскрыть нельзя?
— Он восьмой степени защиты, и сделать это будет трудно. К тому же при вскрытии можно уничтожить содержимое. Вскрытие займет много времени, а если сегодня днем я не передам деньги, то тесть прикроет мою фирму и тогда все поставки автомашин прекратятся.
— Ты клонишь к тому, что «мерс» я не получу, — сообразил Герман.
— Наверно.
— Так ведь это шантаж. Ты меня вынуждаешь делать то, чего я не хочу. Мало того, что ты меня втянул в эту историю, так ты еще диктуешь мне условия поведения. — Герман насупился.
— Таковы обстоятельства, — начал Альфред. — Если я денег не передам, тесть лишит меня всего, он найдет другого дилера, а я стану нищим.
— У тебя же останется пара «лимонов», три машины, квартира, загородный дом и куча всяких дорогих безделушек типа часов за пятьдесят тысяч долларов, аудиосистемы за сто тысяч долларов и тому подобного. С голоду не помрешь. К тому же у тебя небось кубышка на даче зарыта.
— Но это крах фирмы. К тому же я не буду каждый месяц выплачивать вам дань, а это приличная сумма. Нельзя терять такого клиента, как я, и доводить фирму до разорения.
— Конечно, лучше до этого не доводить, — смягчился Герман, — и поэтому мы выбьем из этого амбала информацию. — Он взял телефонную трубку и позвонил Фоме. — Фома, ты пока амбала не трогай. Выяснилось, что он нам нужен.
— Зачем? — не понял перемены настроения босса бригадир.
— Он обладает нужной нам информацией, и надо ее от него получить.
— Хорошо, подождем, пока его Лепила обработает, но ты же знаешь, что это опасно. Его лысый дружок может ментам пожаловаться.
— Будем ждать, — отрезал Тыча и повесил трубку.
Фома подошел к Коновалову, сидящему на табуретке в той самой кафельной комнате, где коротал время Демин, и произнес:
— Повезло тебе. Босс приказал тебя пока не мочить. Ты должен нам кое-что рассказать, поэтому думай, что сказать.
— Я с вами ни о чем говорить не буду.
— Я так и думал. Тогда познакомишься с Лепилой, — Фома ухмыльнулся, а Газила вытаращил глаза, и его физиономия вытянулась от ужаса.
Первым делом Герман скомандовал «отбой» братанам, приехавшим на подмогу, и те расселись по машинам и разъехались по своим рабочим точкам — охранять казино, рестораны, бары. Затем босс набрал телефон того самого Лепилы и приказал ему прибыть в офис.
Лепила был не доктором, как могло показаться. Это была кличка «мясника», специализирующегося на пытках неугодных Герману людей. Он умел развязывать любые языки, добывать любую информацию. На методы его работы ни один «крутой кулак», включая Фому и Германа, спокойно смотреть не могли. То, что он творил со своими клиентами, невозможно было описать. Уродливые маски мертвецов в фильмах ужасов по сравнению с людьми, обработанными им, казались веселыми личиками клоунов на детских утренниках. Да, Лепила был мастером своего дела, посланником ада на земле.
Как только он получил заказ, то сразу оделся, взял свой неизменный «дипломат» с «инструментами», сел в машину и поехал «творить». Надо сказать, что свою работу он любил и ехал на нее с удовольствием, так как был садистом-убийцей по призванию.
Герман очень хорошо платил ему за каждый вызов, и поэтому Лепила шиковал на спортивной «БМВ-850» символичного кроваво-красного цвета. Эту машину продал ему Альфред Репутатский по рекомендации Тычи.
Лепила был невысокого роста, полноватый, откормленный, холеный, слащавый на вид мужчина средних лет. По облику и манере двигаться он смахивал на гомосексуалиста с многолетним стажем. Руки у Лепилы были гладкие, с толстенькими пальцами-сосисками, с аккуратно подстриженными чистыми ногтями, и на них никто и никогда не видел пятен крови. Лепила всегда «работал» в тонких белоснежных лайковых перчатках, но одну и ту же пару никогда не использовал дважды.
