Наиболее вероятным преступником казался Верховский. Но тогда на орудии убийства должны были остаться следы его рук. А их не было!
Отпечатки пальцев, выявленные Колычевым на охотничьем ружье, принадлежали двум лицам. Одни оказались отпечатками хозяйки дома, Ольги Александровны.
Она объяснила, что, увидев на стене в кабинете мужа красивое новое ружье, сняла его с крюка, осмотрела и попросила Ведерникова как-нибудь взять ее с собой на охоту. В молодости Ольга Александровна часто охотилась вместе со своим отцом и любила хорошее оружие. Объяснение показалось всем вполне убедительным.
Дотошный Колычев поинтересовался, почему на ружье нет отпечатков хозяина, труп которого тоже дактилоскопировали. Ольга Александровна показала, что оружие из коллекции регулярно и очень тщательно протирают от пыли и отпечатки мужа, вероятно, стерли.
Во всем Демьянове только одна Ольга Александровна Ведерникова серьезно отнеслась к дактилоскопическим исследованиям молодого судебного следователя, охотно отвечала на вопросы о возможном происхождении отпечатков и сама с интересом расспрашивала Колычева о мельчайших подробностях и деталях. Ее вообще сильно волновало расследование.
Человек, которому принадлежали другие отпечатки на ружье, был для Дмитрия загадкой. Оба подозреваемых, все слуги, друзья дома Ведерниковых и их родственники, деловые партнеры Савелия Лукича, наносившие ему визиты, и еще множество всякой публики было дактилоскопировано.
Люди ворчали, что их отрывают от дела, пачкают черной краской пальцы и заставляют заниматься ерундой, что следователю, видать, заняться нечем, так лучше бы убийцу искал, чем почтенной публике голову морочить новомодными методами расследования.
Из картонок с отпечатками Колычев составил целую картотеку, размещенную в коробке от ботинок и вызывавшую смех у всех судебных чиновников, но подходящих пальчиков, соответствующих следам на ружье, найдено не было.
— Ну вот вам, батенька, и ваши научные теории. Полный пшик, простите великодушно, — ехидничал прокурор Хомутовский. — Так что продолжайте следствие, голубчик, старыми, проверенными методами, надежнее будет.
Дмитрию так и не давала покоя мысль — зачем убийце нужно было прятаться в шкафу? Эсер, воображающий себя народным мстителем, любитель внешних эффектов, поставивший себе целью акт возмездия капиталисту, проникает в дом жертвы, находит ружье и залезает с ним в шкаф, где проводит долгое время в ожидании Ведерникова среди вешалок с дамскими нарядами? Тут что-то было не так… Слишком уж дурацкий способ убийства. И опять-таки — где отпечатки?
Колычев просмотрел полицейское досье на Верховского, предоставленное ему Задорожным. В наборе стандартных донесений, рапортов, отчетов и сопроводительных писем кое-что остановило его внимание.
«Сообщение Демьяновскому полицейскому приставу
Т. Г. Задорожному.
Секретно.
Милостивый государь, Тарас Григорьевич!
В городе Демьянове состоят под гласным надзором полиции несколько лиц: Верховский, Кирюхин, Битюгов, Мильман, Самойленко, Богачева, коим воспрещено пребывание в некоторых местностях за принадлежностью к революционным организациям, партиям социал-революционеров или социал-демократов.
Лица эти, пользуясь предоставленным им правом, обычно избирают для жительства рабочие районы, в новом местожительстве проявляют попытки установить связи с рабочими, а особо — членами революционных организаций с целью оживить деятельность последних. Поэтому за подобными личностями необходимо иметь особо пристальное и умело организованное наблюдение…»
Как ни странно, даже в маленьком Демьянове, где все жители знали друг о друге все, полиция ухитрилась внедрить в рабочие организации парочку своих агентов. Задорожный регулярно получал от них сведения о подпольной деятельности ссыльных, в том числе и Вячеслава Верховского, и передавал отчеты в губернское жандармское управление. В уездном Демьянове собственной жандармерии не было, но и общая полиция справлялась неплохо. По части «пристального и умело организованного наблюдения» начальство не могло предъявить Задорожному претензий.
Тарас Григорьевич знал, что связи с рабочими организациями Верховский установил сразу же по приезде в город. Эсеры избрали его в свой комитет. Но согласно агентурным данным, никаких решений о ликвидации капиталиста Ведерникова на собраниях демьяновской организации социалистов-революционеров не принималось.
Городские организации и эсеров, и эсдеков были немногочисленными и не располагали большими финансовыми возможностями. Мог ли толкнуть Верховского на убийство обычный денежный интерес? Не собирался ли он просто пополнить партийную кассу?
На эту мысль Колычева навело одно из донесений секретного агента:
«…Ha состоявшемся собрании социал-революционеров Верховский говорил, что демьяновская организация не имеет достаточных денежных средств и что последней предлагается срочно заняться сбором денег на нужды организации.
(„Что он имел в виду под „сбором денег“ и каким образом планировал проводить этот сбор?“ — хмыкнул Митя себе под нос.)
Когда средств будет достаточно, Верховский примет все меры к тому, чтобы их комитет имел собственную типографию, а пока предложил обзавестись гектографом, на котором и отпечатать имеющуюся у него прокламацию…»
— Вот вам и мотив, — уныло вздохнул Задорожный. — Средств нет, а мечтают о тайной типографии. Убить Ведерникова, через Варвару пощипать наследство… Деньги на гектограф, кстати, им Варвара дала. Уже, щучьи дети, первые прокламации печатать принялись. И что прикажете делать с этой публикой? В судоремонтных мастерских мои орлы две пачки листовок изъяли. А с богатого наследства они этак-то развернутся! Пожалуй, барышню Ведерникову следует арестовать за соучастие.
— Пока не будем торопиться, Тарас Григорьевич. Если Варвара непричастна к делу, арест может совсем сломить ее, она и так после убийства отца до сих пор не в себе. Подождем… Полушкина вот поторопились взять под стражу, а потом пришлось выпустить. Зря опозорили парня.
— Да этот парень сам так себя опозорил, как вам и не удалось бы при всем желании. Проворовался, пьянствует, безобразничает…
— Я думаю, он получил хороший урок и отчасти заслуженный. Пусть живет с Богом, может быть, еще возьмется за ум.
— Ему эти уроки как с гуся вода. Я от Полушкина добра не жду. Завтра похороны Ведерникова. Хочу послать туда трех полицейских потолковее. И за порядком последят, и посмотрят, как кто вести себя будет. На похоронах жертв убийства бывают всякие неожиданные сюрпризы.
— Ну, на сюрпризы рассчитывать трудно. Ждать, что убийца придет на похороны и начнет прилюдно каяться, мы не можем. Но присмотреть за похоронами надо, тут вы правы. Наверно, троих полицейских даже маловато. По-моему, похороны ожидаются многолюдные, а настроения в городе разные… Могут случиться беспорядки, а в толпе это всегда опасно. Слава Богу, что вы подумали о мерах предосторожности.
