Гера замолчала. Она вдруг по взгляду Хорна поняла, что он вернулся к ней навсегда и находится в том блаженном оцепенении, когда в одночасье решается все и начинаешь воспринимать окружающее в ярком теплом свете. Она сейчас купалась в этом тепле до головокружения, до сладостных спазмов в горле. Хорн молча лег рядом с ней и зарылся лицом в пушистый плед, под которым угадывались очертания ее гибкого тела, горячего, упругого и такого родного. Она запустила пальцы в его черные вьющиеся волосы и, нежно поглаживая их, выслушала рассказ о том, как к нему пришла Маша, о его страхах и ревности к Дождеву.
– Надо позвонить Мите и сказать ему, где Маша, а то он совсем потерял голову.
– Доктор Ранк, садитесь тут. Я вам кое-что покажу.
– Что такое?
– Вот! Глядите! Шелковые чулки. Телесного цвета. Разве не прелесть? Да, теперь темно, но завтра. Нет-нет-нет, вы увидите только подъем. Впрочем, вам можно показать и повыше.
– Гм!..
– Что вы так критично смотрите? По-вашему, они не впору?
– Об этом судить не берусь, у меня нет в этом вопросе никакого опыта.
– Фу, как вам не стыдно! Вот вам за это!
Лиза, выслушав, вернее, подслушав этот странный диалог под дверьми квартиры Марты, решила положить ему конец и резко позвонила.
– Мне срочно нужен Митя, он случайно не у вас?
Марта, раскрасневшаяся, в пестром шелковом халатике, ловко сидящем на ее стройной фигурке, пожала плечами, всем своим видом показывая, как ей некогда, и, в нетерпении постукивая каблучком, дала гостье знать, что ей сейчас не до нее. Но Лиза была настойчива.
– Понимаете, его нигде нет, значит, он поехал к вам. Я не слепая, я все знала и знаю, впустите меня. Я только что слышала его голос, вы говорили с ним что-то о шелковых чулках телесного цвета.
Марта покраснела еще больше.
– Лиза, я репетирую Нору.
– Так вы с Масловым, что ли? Господи, простите, я не хотела мешать. Но, Марта, у нас такое случилось!..
– Что-нибудь с Митей?
– Да, он пропал. Мы договорились встретиться с ним в его мастерской, там его ждут Дымов с Руфиновой, уже послали в Салон за рамами, а его нигде нет. Это все Дорошев. Ну да ладно, раз у вас его нет, побегу дальше. Удачи вам, Марта. Вы только про Сережу не забывайте, хорошо? Чтобы я спокойна за него была.
Утром, приехав к Мите, Лиза узнала от Дымова, что он не ночевал дома, а под утро явился с диктофоном, сказал, что Дорошев украл все его картины и теперь будет выставляться в галерее. И ушел. Выслушав магнитофонную запись, Дымов с Ольгой некоторое время были в шоке, но потом срочно вызвали такси и поехали на квартиру к Дорошеву. Они боялись, что опоздают и что Митя что-нибудь с ним сделает. Но Дорошев был один. Мертвецки пьяный, он спал в своей комнате, дверь была распахнута настежь.
– Я чувствовала, что здесь что-то не так. – Ольга, потрясенная известием, хотела одного – как можно скорее найти Дождева и все ему объяснить, а если потребуется – то и извиниться. Было у нее и еще одно желание, но Дорошев был невменяем, поэтому разговор с ним она отложила до следующего раза.
– Вот Анна узнает! – сказала она Дымову.
– А ты думаешь, она ничего не знала?
– Теперь уже не знаю, что и думать. Но где же бедный мальчик?
– Женя, ты помнишь, он тогда, когда мы вернулись из кафе, говорил про Машу, а мы не придавали значения его словам. Он любит ее. Столько портретов написать, и каких! Бедный Митя – картины украли, квартиру превратили в гостиницу, Маша выходит замуж за Хорна. Если он впечатлительный и сентиментальный, то мы можем его потерять. Мы обязаны его найти, пока с ним что-нибудь не случилось.
– Может, есть смысл спросить у Маши?
Но когда, позвонив домой, Ольга узнала, что Маша провела ночь у Хорна, снова все запуталось. Становилось очевидным, что раз Маша приняла такое решение, то в ее жизни нет места Дождеву. Тогда Ольга позвонила Хорну, трубку долго не брали, но потом подняли и положили.
– Я поеду к ним и поговорю с Машей. А ты поезжай в галерею, поручи моим людям подготовить Митины работы и подумай над тем, как можно зачистить или закрасить дорошевскую подпись. Вот ведь мерзавец!
Ей долго не открывали, пока она не догадалась позвать Машу. Услышав знакомый голос, Маша открыла дверь и бросилась к матери.
– Мама, я теперь никому не нужна, меня все бросили, забери меня.
Ольга, решив не откладывать разговор, поставила чайник на плиту и спросила прямо:
– Ты позировала Дождеву?
Маша широко раскрытыми глазами смотрела на мать, пытаясь понять, что той известно.
– Нет, а что?
– А то, что он написал пять твоих портретов, а один – в обнаженном виде, он так и назвал его – «Обнаженная М.». Ты что, ничего об этом не знаешь?
– Нет. С Дождевым все кончено, у него и без меня натурщиц хватает. Я все рассказала Мише, а он взял и уехал куда-то, бросил меня.
– Твоему Дождеву надо помочь. Вот, послушай. – Ольга достала диктофон и включила запись. Пока звучал приглушенный голос Вика, она наблюдала за Машей, которая не сводила взгляда с крутящейся пленки. – Ты что-нибудь поняла?
– Да, это диктофон Хорна, это я точно знаю, он брал его с собой в Кукушкино, где пытался записать мой голос. Женский голос принадлежит Гере, я узнала, а вот другой, мужской…
– А это и есть тот самый Дорошев, ради которого приехал Дымов. Это его работы он собирался готовить к аукциону в Нанте, понимаешь? А картины, оказывается, Дорошев украл у Дождева, такие вот дела. А Гера, уж не первая ли это жена Хорна? Если так, то она сделала эту запись не случайно, она хотела помочь Мите, но когда и как ей удалось передать ему диктофон?
– Они встретились при мне, представляешь? Но только я не знала, зачем он приехал к ней, я ничего не знала и устроила жуткую сцену ревности, даже пригрозила пистолетом.
– Успокойся. Хотя я приехала к тебе, чтобы спросить, не знаешь ли ты, где он может быть. Он пропал, его все ищут, приезжала его мать, Лиза, она сказала нам, что картины, которые мы нашли вчера ночью в прихожей под пледом, принадлежат Мите. Мы ей, в свою очередь, прокрутили эту пленку, и все встало на свои места. Только Митя исчез. Лиза с Бобровым где только не были, мы с Дымовым ездили к Дорошеву, но тот всю ночь пил и теперь спит как свинья.
– Он у Геры, я там его оставила.
Маша оделась, и они поехали к Гере. Там был Хорн, он сказал, что Гера в ванной, и пригласил их войти.
– Ольга Владимировна, я должен вам все объяснить.
– Нет, Миша, не надо. – Ольга достала сигареты и села на предложенный стул. – Еще неизвестно, кто перед кем должен извиняться, я правильно говорю, Маша?
Маша молча кивнула и спросила, не видел ли Хорн Митю.
