Первая электростанция в Севастополе уже дала ток. Использовали паровые машины доков, установленные четыре года назад для осушки и заполнения доков. Уптон неверно рассчитал скорость заполнения при помощи канала, поэтому из Англии привезли четыре паровые машины мощностью 2500 лошадиных сил каждая. На них навесили четыре генератора. Теперь часть города имеет освещение. Начиная с июля приступили к выпуску железобетонных шпал. Здесь на юге леса нет! С севера его не подвезти, так как нет железной дороги, отсутствуют каналы и тому подобное. В общем: транспортный коллапс. По сообщениям из Петербурга, дорогу на юг решили прокладывать и объявили о создании акционерного общества «Московско-Крымская железная дорога». В планах окончание строительства в 1854 году. Железная дорога пройдёт через города Подольск, Тула, Орел, Курск, Белгород, Мценск, Харьков, Павлоград, Мелитополь. Там дорога разделится, одна пойдёт в Крым, вторая в Бердянск, крупный центр по экспорту зерна из России.
И как только было объявлено об этом проекте, рассчитанном Николаем I под год начала войны, сообщенный Сергеем, политические события замелькали, как в калейдоскопе! Николай I поддержал генерала Кавеньяка, с которым провел переговоры Николай Киселев, посол России. 29 июня генерал отказался сложить диктаторские полномочия и через месяц был свергнут оппозицией во главе с Луи-Наполеоном, который дезавуировал Вторую республику и провозгласил возрождение династии Наполеона. Англия приветствовала воцарение Наполеона III, а тот продекларировал в Вене тезис о праве народов на создание собственных национальных государств. Чем заранее рассорился и с Веной, многонациональным государством, и с Россией. Но был поддержан многочисленными польскими националистами и даже пообещал им помощь в освобождении от русской оккупации.
Острая политическая борьба и последовавшие за ней репрессии со стороны нового императора до предела военизировали Францию. В угаре французского национализма всё сильнее звучали антирусские настроения. Филипп Иванович Бруннов, действительный статский советник и посол в Англии, передавал оттуда пессимистические прогнозы относительно постоянных консультаций дворов туманного Альбиона и Франции. Резко возросла дипломатическая активность Турции. Масла в огонь постоянно подливали священники как Русской православной церкви, так и недавно освободившейся от турецкого владычества Греческой православной церкви.
Дело состояло в том, что разрушенный после сильнейшего землетрясения в Вифлееме храм Рождества Христова был восстановлен на деньги, собранные этими Церквами. И митрополит Никанор и обер-прокурор Священного Синода граф Протасов встретились с представителями Эллинской церкви и пообещали тем ключи от храма в Вифлееме. И начали давить на Николая I. Тот, уверенный в том, что южный фланг у него надёжно защищен «патагонцами», форсировал события и занял находившиеся у России под протекторатом Валахию и Молдавию, вплотную приблизившись к границе с Турцией.
Франция имела право на часть храма через орден францисканцев, они до сих пор владеют приделом яслей в пещере Рождества, и султан Абдул-Меджид I отдал ключи от храма католическим священникам, хотя послу князю Меншикову обещал совершенно другое. Русская армия была приведена в боевую готовность и начала усиливаться у границ с Болгарией.
Змей в это время находился то в Берлине, то в Вене, то в Париже, то в Лондоне и реально повлиять на ситуацию не мог. Сергей мотался между Александровкой, Николаевом и Севастополем, стараясь максимально ускорить как строительство броненосных кораблей, так и строительство бастионов в Севастополе.
Одновременно море хлопот доставляли вновь прибывшие преподаватели университета. Неожиданную помощь он получил от Седого. После последнего «обмена» денег Борис подошёл к Сергею и показал ему приказ Змея. В приказе говорилось, что рота Седого по окончанию работ передает технику через Богданова Михайлову.
– Генерал куда-то уехал, он говорил, что тебе, возможно, понадобятся люди. Судя по тому, что мы охраняли, где-то какая-то заварушка. А тут сам видишь, какое положение. Ни войны, ни мира, и всё сдают. Главком сосет у амеров, всё идёт к тому, что нас сольют. А те, кому мы доверяли, куда-то уходят, не сказав ни слова. Ты знаешь, где Змей.
– Знаю, Седой, знаю. Делом занят.
– Далеко?
– Что ты хочешь, Борис?
– Стриж и Кобра намекнули, что почти все из вашей группы, про которых писали, что они погибли, – живы и служат в хорошем месте. Судя по тому, как они выглядели, у них всё в порядке. Раз бронетехнику вам передают, значит, вам и люди нужны. Так?
– Ну, нужны. Но беда в том, что это не командировка, а эмиграция. Без права на возвращение.
– Догадываемся, так как почти у всех и семьи куда-то уехали. Мы обсуждали это среди своих, собственно, мне и поручили переговорить с вами от имени ветеранов двух бригад. Те, кто не воевал, здесь останутся.
– Список есть?
– Есть. – Он достал из кармана список, напротив некоторых фамилий стояли точки. – Это те, кто понимает, о чем идёт речь. В основном все с вами служили, шестерых сержантов вы не знаете. Остальных знаете.
– Вот этих двоих не надо. – Сергей показал на две фамилии. – На сборы могу дать пять дней. Жен предупредите, что там никакой почты нет, телефонов не будет, никакой связи с Россией не будет. Совсем. Раскрывать место, куда уходим, мы не будем. Вот список, что можно взять на одну семью. У кого жены не согласятся, значит, не согласятся. Там не совсем спокойно и требуется выживать. Рая на земле не обещаю. Но всяко лучше, чем сейчас здесь. Сбор «дам» в Мюллипельто через пять дней. Место погрузки знаешь.
– Всё понятно, товарищ капитан второго ранга. Сработаем! До понедельника!
Гарнизон пополнился 38 бойцами, из них 32 офицера. С ними двенадцать семей.
После прохода одиннадцати машин, одна из которых была АДЗМ, «переход» в основном использовался только с перегрузкой. Проход стал совсем узким и стремительно сокращался. К сентябрю канал закрылся и перестал функционировать. Оставшиеся на счетах деньги были переведены родственникам поселенцев, а остальные перечислены в помощь Новороссии, которая ещё держалась.
В декабре 1851 года эскадра из трех французских линейных кораблей прошла в Мраморное море и встала в турецких портах. Сергей узнал об этом из донесения резидента Змея в Константинополе и сообщил в Петербург. Оттуда пришло сообщение, что уже получили эту РДО. На тот момент времени из новых кораблей было готово только четыре: три канонерских броненосца и парусно-винтовой фрегат. Агентура из Лондона передавала о начале формирования экспедиционного корпуса у англичан и направлении в Средиземку эскадры в составе 42 кораблей, часть из которых была линейными, а вторую часть составляли быстроходные фрегаты, в основном паровые.
На рейдах Севастополя стояло 14 линейных и 12 фрегатов, из них шесть паровых. Не считая четырех новых кораблей.
Спустя два дня в кабинете командующего флотом из динамиков донёсся голос Николая I:
– Милостивый государь! Что происходит! Вы докладывали мне, что война начнётся не ранее октября 1853 года! Но Европа уже готова к войне! Корабли Великобритании сегодня покинули Портсмут! – Довольно визгливый голос императора гремел и фонил в динамиках, пришлось уменьшать громкость и отстраивать звенящий фон ламповых приёмников.
