Севка улыбнулся, но хвалить Лаврухина больше не стал. А то еще зазнается, курилка старая…
Парк на Глуховской был маленьким и уютным. Здесь гуляли мамаши с колясками, папаши с пивом, а старушки кормили голубей.
Севка припарковался в тени разросшегося кустарника так, чтобы машина не бросалась в глаза. Он хотел было выйти из машины, но Лаврухин остановил его:
– Подожди, Фок. Вон он идет! – Вася указал на низкорослого господина в дорогом костюме и шляпе, скрывающей лицо. Господин смахивал на гриб, который после дождя вырос не ввысь, а вширь.
Севка пригнулся к рулю и затаился.
– Он на «круизере» ездит, – шепнул Вася. – На стоянке, наверное, припарковался, а сюда пешкодралом приперся. Шифруется, значит.
Громов купил газету в киоске, развернул ее и уселся на лавочку.
Через пару минут возле него словно из-под земли вырос худой мужик с изможденным лицом. Мешковатые брюки, клетчатая рубаха и бейсболка, надетая козырьком назад, делали его похожим на шофера маршрутки, но что общего могло быть у шофера и такого человека, как Громов?..
– Кого-то мне этот ханурик напоминает, – пробормотал Вася. – Где-то я его видел…
– Черт, мы здесь ничего не услышим, – чертыхнулся Фокин. – Ненавижу наружное наблюдение за голод, холод и плохую слышимость. Сиди тут, Лавруха, а я поближе попробую подобраться.
Выскользнув из машины, Севка, пригибаясь и прячась за длинными рядами густого кустарника, подкрался к лавочке настолько близко, насколько это было возможно. Сквозь кружево зеленой листвы он увидел спины интересующей его парочки и отчетливо услышал голоса.
– Говорю тебе, Гог, не моя это работа, не моя! Не стал бы я так грубо действовать, – тихо, но с нажимом сказал Михаил Громов. – Нет у меня товара! Хоть режь – нет!
– Кто, кроме тебя, сивый мерин, мог на такое пойти? – с насмешливой хрипотцой спросил мужик с шоферской внешностью. – Кто?! У тебя заказ на мазилки был? Был. Кто, кроме тебя, еще на такую байду мог позариться? – Шоферюга стянул с себя бейсболку и шибанул ею по лавке. Севка отчетливо увидел, что вместо правого уха у мужика уродливый шрам.
– Не я это! – потеряв осторожность, завопил Громов. – Сам подумай, куда бы я с этим добром, кроме тебя, сунулся?
– Нашел, видно, куда сунуться, – усмехнулся одноухий. – Тебе, Михайло, ровно сутки, чтобы товар в лавку вернуть. – Гог встал и быстрым шагом направился к воротам парка.
– Я не могу вернуть то, чего у меня нет! – закричал Громов. – Я не могу это вернуть!!!
Лаврухин, наверное, чокнулся, потому что вдруг начал сигналить так, будто стоял на встречной полосе без аварийки и рисковал получить лобовой удар.
Севка побежал к машине, на чем свет ругаясь под нос.
– Давай за ним! – заорал Вася, тыча пальцем в удаляющуюся фигуру Гога. – Я узнал его! Когда он снял бейсболку, я узнал его! Это Ван Гог! Его зарезали лет пять назад на зоне, а он, оказывается, жив и здоров!!!
Севка прыгнул за руль и, держась чуть позади, поехал параллельно Ван Гогу.
– Видел, у него уха нет? – не унимался Вася. – Он четыре срока отсидел за кражи, авторитетом был, а на пятую ходку его в драке зарезали. Во всяком случае, так до сих пор считалось. Блин, да мне за эту находку сразу капитана дадут, Фок! Не упусти его! Нужно узнать, где у этого гада логово… Кстати, о чем он говорил с Громовым?
– Требовал что-то, чего у Громова нет. Речь шла о «мазилках», может быть, это картины, украденные у Грачевского?
– Веди его, веди, Фок! Это сенсация, что Ван Гог жив и здоров! Ты не представляешь, какая это крупная рыба. Да мне за него не капитана, мне полкана сразу дадут!
Ван Гог пружинистой походкой дошел до автостоянки, сел в белую «Тойоту» и не торопясь вырулил на дорогу, ведущую за город.
– Ты не думаешь, что мы упустим Громова? – спросил Севка, преследуя «японку» на расстоянии.
– Да куда он денется! А вот Ван Гог растворится, и не докажешь потом, что видел его живым. Веди его, Фок, веди…
Севка прибавил скорость, предвкушая награду от Милы Милавиной за раскрытое дело. А дело было ясное.
Что тут гадать?
Громов хотел выкупить картины у Грачевского и втридорога перепродать их банде «искусствоведов», которую, как теперь понятно, возглавляет старый рецидивист Ван Гог. Однако хитрый и опытный вор Ван Гог, прознав, у кого Громов хочет купить картины, сам взялся за дело, чтобы не переплачивать Громову. Его ребята ограбили Роберта Грачевского, случайно убив старика, а теперь Ван Гог наезжает на Громова, чтобы тот отработал заказ. Просто так наезжает, чтобы отвести от себя подозрения, а может, и неустойку заставить выплатить.
Вот и все. Задачка понятна, как уравнение из учебника первого класса.
Награда Милы Милавиной будет долгой, нежной, страстной и уж никак не в денежном эквиваленте.
Никуда она не денется.
Никак не отвертится!
Он заставит ее сменить траур на костюм «ню».
Белая «Тойота» увела их километров за тридцать от города.
После двадцати минут довольно быстрой езды Севка с Васей увидели, что «японка» въезжает в ворота добротного деревянного дома, одиночкой стоящего в недрах густого подлеска.
К подлеску вела грунтовка, и пришлось подождать, пока за «Тойотой» захлопнутся створки ворот, прежде чем рискнуть подъехать к бандитскому логову ближе.
– Вот он, значит, где окопался, – потер руки Лаврухин. – Все, Фок, я звоню начальству. Одним нам тут не справиться.
– Вот тебе, – сунул Севка фигу Васе под нос. – Это мое дело, и я доведу его до конца без твоего начальства!
– Фок!
– Заткнись. Если надумаешь кому-нибудь позвонить, я тебя обезврежу.
Севка бросил машину в зарослях сухостоя и быстрым шагом направился к высокому металлическому забору.
– Что ты хочешь делать, Фок? – побежал за ним Вася. – Я через забор за тобой не полезу! Это бандиты, придурок! Они тебя грохнут, в огороде закопают, а сверху укроп посадят! Будешь укропом, Фок! Тебя сожрут с помидорами и не подавятся!
Севка остановился возле забора, с торца дома. И правда – что делать?!
Укропом быть не хотелось.
– Нужно залезть вон на то дерево, – кивнул он на высокую сосну, – и понаблюдать оттуда за домом. Выясним хотя бы, сколько там человек и вооружены ли они. Если в доме один Ван Гог, возьмем его голыми руками.
Фокин подошел к сосне и быстро полез вверх, цепляясь за гладкий, без единой веточки ствол.
Что ему, бывшему скалолазу, какая-то там сосна! Он по отвесным скалам ползал, как паук – маленький, жилистый, сильный Севка.
– Я не умею лазить по деревьям! – заскакал внизу Вася. – Фок! Я не альпинист, твою мать!
