Лаврухин усмехнулся, усаживаясь на стул.
– Видите, в каких условиях мне приходится работать? – пожаловался им Севка.
– По-моему, она прелесть, – улыбнулась Шурка.
– А по-моему – большая прелесть! – хмыкнул Вася.
– Самое главное на данный момент, что эта прелесть живая, – покачал головой Севка. – Скажите, мисс Пицунда, почему вы домой не уходите?
– Как я могу уйти, если работы невпроворот? – возмутилась Драма Ивановна, вставляя спицу обратно в пучок. – Я тут подготовила для вас сравнительный анализ всех жертв маньяка.
– Что она подготовила? – уставился на Лаврухина Фокин.
– Анализ, – пояснил Вася.
– Сравнительный! – подсказала Шуба. – Кстати, Драма Ивановна, меня зовут Шура Шубина, можно просто Шуба. Я подруга вашего шефа.
– Вы лучшая из его подруг, которых я знаю, – любезно улыбнулась Шурке Драма Ивановна.
– Тащите ваши анализы! – шибанул кулаком по столу Севка.
– Зачем их тащить? Я наизусть все помню. – Приподняв юбку, Драма Ивановна бесцеремонно уселась на стол рядом с Шубой. – Вот смотрите, – начала она свой рассказ, не замечая, что Севку покоробило при виде ее костлявого зада, – все жертвы у нас разного возраста и разного социального положения. Объединяет их только одно – дачи в одном дачном поселке. Обстоятельство любопытное, но оно ничего не значит, учитывая, что в городе всего два дачных поселка – «Соколик» и «Родничок». «Родничок» совсем недавно построен, поэтому большинство дачников в городе имеют участки в «Соколике». Но наши жертвы вовсе не этим интересовали убийцу.
– Наши жертвы! – не удержавшись, фыркнул Севка. – А чем же интересовали «наши жертвы» убийцу?! Особенно Кристи, у которой и дачи-то никакой не было!
– Вот послушайте, что я раскопала! – Драма Ивановна начала болтать ногами, словно девчонка, что еще больше покоробило Севку. – Две двадцатилетние девушки Лена Борисова и Света Козлова полгода назад были участницами популярного телевизионного реалити-шоу. Столетов Игорь Маркович, которого убили третьим по счету, – личность малоприятная. Из своих сорока пяти лет он пятнадцать отсидел за вооруженный грабеж и убийство. Но знаете, что интересно?
– Что? – с неподдельным любопытством спросила Шуба.
– В начале этого года Столетов прославился, став героем криминальной программы на Первом канале. Он рассказывал о тюремных порядках и живописал все тонкости жизни за решеткой.
– Так! – оживился Фокин, которого вдруг как-то сразу перестали раздражать манеры мисс Пицунды и даже ее спицы в пучке. – Дальше!
– Дед-пчеловод участвовал в телепрограмме «Все о меде», – затараторила Драма Ивановна, – пенсионерку, которая разводила коз, не раз показывали в новостях как гениального фермера, физика-ядерщика, получившего Госпремию, затаскали по интервью на всех телеканалах, диджей Сержик мало того что пользовался бешеной популярностью у радиослушателей, так его еще пригласили на телевидение вести программу «С добрым утром!», Роксана, подданная Испании, умница и красавица, получила приглашение вести телепрограмму о моде, но успела записать всего три выпуска…
– Стоп! – хлопнул ладонью по столу Севка. – Не продолжайте. Я все понял.
– У меня, собственно, все, – закончила Драма Ивановна. – Выводы делать вам, я же всего-навсего секретарь…
– Постойте, это что же получается? Наш преступник – медийный маньяк? – удивился Лаврухин. – Да еще в рясе? Распоясавшийся ортодокс?! Только при чем тут Кристи, я не понимаю?
– Едем в «Соколик»! – вскочил Севка.
– Зачем? – не понял Лаврухин. – Я сейчас скажу операм проверить все церкви…
– Церковь тут ни при чем! Драма Ивановна, скажите, вы все это выяснили через социальные сети?
– Ну… и через них тоже, – замялась Фокина.
– Вы действительно большая прелесть, мисс Пицунда! Я вам даже аванс заплачу! – заорал Севка, выбегая из кабинета. – В «Соколик»!
Перепрыгивая через ступеньки, Фокин помчался по лестнице вниз. Сзади слышался топот верных друзей и соратников.
– Я с вами! – тоненько закричала Драма Ивановна. – У меня с «Соколиком» давние дипломатические отношения!!!
– Послушайте, мисс, мадам, как вас там, в этой машине места на всех не хватит! Это спортивная машина, а не лимузин! – попытался втолковать Севка Драме Ивановне, когда все поспешно утрамбовывались в тесный салон «Астон Мартина».
– А я много места не займу! Я на коленочки к Василию Петровичу сяду! – Мисс Пицунда заискивающе улыбнулась, втискивая худосочное тельце в машину.
– Нет! – завопил Вася. – У меня артрит!
– Так я погрею!
– У меня протезы!
– Я и протезы погрею!
Драма Ивановна завязалась в причудливый узел и устроилась так, что большая часть этого узла оказалась на Лаврухине.
– Терпи, Вася, – приказал Севка, – теперь ее уже не выкинешь, вишь, как утрамбовалась!
– Показывайте дорогу! – Шуба с визгом колес стартанула от таблички «Только для начальства».
– Прямо, прямо, теперь налево… Опять прямо, – взяла на себя руководство Драма Ивановна. – А теперь во-он в тот лесок!
– Я прошу вас, не шевелитесь, – взмолился Вася. – Ваши спицы мне в нос лезут! А у меня гайморит!
– Господи, да на вас живого места нет, Василий Петрович! Нужно срочно полечить вас у китайцев. Шура, а теперь вон в тот пролесок сверните, там короче будет.
– Сами вы… лечитесь у китайцев, Драма Ивановна! У меня сейчас самое большое недомогание – это вы.
– То – прелесть, то – недомогание, вас не поймешь, Василий Петрович! Шура, вон в те ворота заезжайте, только осторожно, впереди свалка.
«Соколик» напоминал спящую деревушку. Тусклые фонари освещали дорожки между домами.
– Не отъезжай далеко от ворот, – сказал Севка Шубе. – Бросим машину здесь, чтобы не привлекала внимания.
Шурка притулилась возле раскидистого кустарника, и компания выбралась из «Астон Мартина».
– Посмотри-ка, Лавруха, вон туда, – кивнул Севка на ворота с вывеской «Соколик». – Там камера видеонаблюдения или мне кажется?
– Она, родимая, – подтвердил Вася. – А что?
– Так я и думал. И почему я, дурак, сразу не посмотрел?
– Ты скажешь, Фок, что происходит, или как всегда, ориентироваться по обстановке? – раздраженно спросил Лаврухин.
– Как всегда, – отрезал Фокин и, пригибаясь к земле, побежал к одноэтажному строению с темными окнами.
Крадучись, все гуськом потянулись за ним – Лаврухин, Шуба, Драма Ивановна. Вася напряженно держал руку на кобуре.
– Это сторожка? – спросил он Фокина, когда они очутились возле двери.
Не ответив, Фокин напористо постучал.
