Презрительно суживаются глаза. Поджимаются губы.
Игорь подошел к беременной девчонке и брезгливо взял ее двумя пальцами за подбородок.
Невозможно разобрать, что он говорит. Видно только, что беременная девушка вздрагивает от его слов, как от ударов, мелко трясет головой и то и дело смахивает слезы.
– Я не хочу детей! – вдруг начинает орать Грановский и толкает девчонку. – Я не хочу никаких дурацких детей!
Наверное, от ужаса и страха за эту пигалицу (только бы она не шлепнулась с таким пузищем, там же маленький) я начинаю видеть все как в замедленной съемке.
По сантиметру девчонка медленно-медленно приближается к кусту роз. Мой небеременный живот невольно весь напрягается от предчувствия удара. Потом я наконец догадываюсь выпрыгнуть в окно. Мне кажется, я еще успею схватить девушку за шиворот, сделать так, чтобы она не полетела животиком на колючие кусты и камни. Но она все же падает и кричит от боли. Последнее, что я успеваю увидеть, – это безумный взгляд Игоря и его кулак, стремительно приближающийся к моему лицу…
* * *
– Машка, поешь, а? Ты же от голода умрешь. Маш, так нельзя, он недостоин твоих страданий! Ешь давай! – Катя отломила вилкой кусок котлеты и поднесла его прямо к моему рту. – Ешь, кому говорю!
Чтобы не расстраивать подругу, я послушно открыла рот и стала вяло жевать.
Аппетита не было.
Ничего не было, кроме одного желания – сдохнуть.
Хотя, когда я сбегала от Игоря, мной владела безумная эйфория. От счастья я чуть не прыгала и так гордилась своей сообразительностью и силой воли.
После того, как он избил меня и беременную девушку (подозреваю, у нее начались преждевременные роды, потому что, даже когда меня унесли в дом, я слышала ее жуткие отчаянные вопли – от простой боли, наверное, так кричать невозможно), я твердо решила: эти издевательства дальше продолжаться не будут. Надо расстаться с Грановским и забыть весь этот лицемерный кошмар, составляющий наши отношения, как дурной сон. Но я боялась сказать об этом Игорю напрямую, опасалась, что он меня не отпустит и станет еще больше ограничивать мою свободу. После произошедшего Грановский выглядел таким расстроенным! Он без конца извинялся, не отходил от моей постели, послал водителя за моими любимыми пирожными. И я приняла решение потерпеть и сделать вид, что я простила своего любовника и что не произошло ничего экстраординарного. Я постоянно уверяла Грановского в своей любви, восторгалась его домом, машинами, мотоциклами, друзьями. Твердила, что мечтаю навсегда остаться на Рублевке. Утомленный моими восторгами, Игорь, как я и предполагала, вернулся в Москву. Чувствуется, он явно придерживался принципа: послушай, что скажет женщина, и сделай наоборот. Впрочем, в тот момент личность Грановского уже была мне глубоко омерзительна. И даже не столько из-за того, что он поднял на меня руку. Но как можно было так поступать с матерью своего ребенка! Как можно было обижать маленькое беззащитное существо, в котором течет твоя кровь! Потом Игорь меня уверял, что не имеет к этой беременности никакого отношения и девчонку в глаза не видел, пока она не нарисовалась на Рублевке. Но я же не идиотка! Я с ней разговаривала! И по ее словам поняла, что у Грановского действительно был с ней роман! А при современном уровне развития медицины установить отцовство не проблема, так что я уверена, если бы та девушка сомневалась в том, кто отец ребенка, не стала бы она говорить Грановскому про беременность. Олигархи – люди жесткие и недоверчивые, на таких где сядешь, там и слезешь. Ужасная история! После нее я поняла, что Игорь – лицемерное чудовище и я не желаю иметь с ним ничего общего. Но он психопат, и для того, чтобы безопасно разорвать отношения, мне следует до поры до времени не ставить его в известность о своих планах.
Несколько дней в московской квартире я, фальшиво улыбаясь, продолжала ломать комедию: готовила еду, делала Игорю массаж, послушно лежала на диванчике рядом с ним, когда тот пялился на свои дурацкие спортивные машины, ревущие в телевизоре. Грановский, похоже, что-то чувствовал – он был более внимательным, чем обычно, часто я ловила на себе его изучающий взгляд, он стал проявлять инициативу в сексе (как обычно, вялом и консервативном), а ведь раньше это я всегда затаскивала его в постель.
Но наконец я почувствовала: пора. И действительно, когда я спросила у Игоря разрешения выйти на улицу пофотографировать скверик, разбитый на территории жилого комплекса, Грановский и не думал возражать. Прихватив с собой фотоаппарат (украшений и одежды не жалко, пусть задушится! Мне вообще ничего не надо от этого маньяка! А фотик я все-таки возьму с собой – потому что мой фотоаппарат Грановский разбил), я бросилась наутек.
Тогда казалось – предусмотрено все, каждая мелочь. Накануне я созвонилась с Катериной, объяснила ей ситуацию. Она с радостью согласилась приютить меня у себя. Я опасалась, что, если я вернусь домой, меня сможет разыскать охранник, знающий мой домашний адрес, и приволочь обратно к жестокому олигарху. Я спряталась у Катьки, отключила мобильник, но…
Прошла уже неделя, проведенная без Игоря. Я страдала каждую ее секунду.
Причем умом я понимала: мне не о чем сожалеть, радоваться надо, что успешно выпуталась из этого переплета. Он плохой человек, не очень умелый любовник. И вообще – он тупой и ограниченный! Не знаю, как Грановский заработал свои миллионы. За то время, которое мы провели вместе, я видела, что его интерес вызывают только спортивные автомобили. Блин, никогда бы не подумала, что у олигархов уровень интеллекта – как у ребенка в песочнице! В машинки поиграть – вот оно, счастье, и больше ничего не нужно.
Я все понимала.
Но каждое мгновение, в котором не было тела и голоса Игоря, давалось мне невероятно мучительно.
Никогда бы не подумала, что бывают настолько сильные душевные страдания. Оказывается, за те несколько недель, которые мы провели вместе, Игорь стал для меня всем.
Жить без него не получалось.
Я не признавалась Катерине, потому что мне было стыдно, но… Каждый раз, когда подруга уходила из дома, я звонила то Саше, то Игорю. Грановский ответил на мой звонок один-единственный раз. Сухо сказал:
– Ты все сама решила. Ты сделала свой выбор. Не звони мне больше никогда. Я тебе не мальчик!
– Игорь, я хочу вернуться, я умираю без тебя! – закричала я раздающимся в динамике гудкам.
Охранник был ничуть не ласковее своего начальника. Саша заявил, что у Игоря Николаевича уже появился новый сексуальный партнер, и он просит меня больше его не беспокоить.
В общем, смысла в моем проживании у Катерины уже особого не было. Меня не просто не искали – мне запретили возвращаться назад. А ведь я, проклиная себя за слабость, побежала бы обратно к Игорю. Не к его деньгам, нет. К нему – жестокому, употребляющему наркотики, поднимающему на меня руку, замкнутому, не особо искусному в постели. Зачем мне такое счастье – хоть убейте, не знаю. А только иначе, как оказалось, я не могу. Жизнь без Игоря – не жизнь.
