Холмсу удается спасти положение, установив, что супруга министра по европейским делам стала жертвой шантажиста и похитила письмо по требованию этого негодяя. Война предотвращена.
Наиболее интересно из этих дел то, которое Уотсон описал в рассказе «Чертежи Брюса-Партингтона». Оно вращается вокруг новейшего проекта подводной лодки.
Королевский военно-морской флот до странности долго не осознавал, в какой степени подводные лодки способны изменить самую природу войны на море. Одним из немногих морских офицеров высшего ранга, рано оценившим их потенциал, был адмирал Джон Фишер. В 1904 году, девять лет спустя после кражи чертежей Брюса-Партингтона, Фишер все еще писал: «Не думаю, что мы хотя бы на йоту осознали, какой гигантский переворот неизбежно произведут субмарины как наступательное оружие войны».
В 1890-х годах наиболее совершенные подводные лодки строились не в Европе, а в США, и конструировал их ирландский националист Джон Филипп Холланд (Голланд). Именно одна из субмарин Холланда, вполне возможно, скрывается под туманом, которым Уотсон окутывает эту историю.
По иронии судьбы права на конструкцию Холланда были приобретены в США «Электрик боут компани», затем продавшей их концерну «Виккерс», на верфях которого в приморском городке Барроу-ин-Фернесс начиная с 1900 года строились первые британские субмарины.
Кроме этих случаев, описания которых нашпигованы сбивающими с толку намеками и ложными следами, Уотсон больше нигде не упоминает о причастности Холмса к шпионажу и контршпионажу. Однако Холмс сыграл центральную роль в создании и МИ-5, ведущей борьбу с внутренними врагами государства, и МИ-6, призванной собирать информацию о врагах внешних.
Занимая в МИ-5 особое полуофициальное положение, которого он добился еще на заре существования этой службы, Холмс вербовал агентов, коих не мог утянуть ко дну даже бурный водоворот анархистских и революционных политических интриг Ист-Энда.
Уже с осени 1908 года он получал донесения (возможно, от агента по фамилии Орлов), предостерегавшие, что группа латышских эмигрантов, обосновавшихся в Лондоне после провала революции в их собственной стране, может составить серьезную угрозу для общественного спокойствия.
Мир, в котором жил и действовал Орлов, походил на тот, что описан в «Секретном агенте» Джозефа Конрада. Роман Конрада, мрачно-ироничная история анархистов-бомбометателей и политического заговора, вдохновлен событием, о котором, скорее всего, знал Холмс, хотя произошло оно как раз перед его возвращением в Лондон.
Под вечер 15 февраля 1894 года двух сотрудников Гринвичской обсерватории встревожил звук, похожий на взрыв снаряда, донесшийся из парка снаружи. Выбежав узнать, что произошло, они увидели скорчившегося на земле мужчину, который зажимал рану в животе. Он оказался двадцатилетним французом, неким Марсиалем Бурденом, приехавшим в Гринвичский парк на трамвае из своей квартиры в Фицровии. Другие пассажиры сообщили полиции, что Бурден вышел из трамвая с пакетом в руках. И вскоре стало ясно, что в пакете была бомба, которая взорвалась преждевременно, смертельно ранив француза.
Конраду, писавшему многие годы спустя, попытка взорвать бомбу в обсерватории представлялась «кровавой бессмыслицей, настолько нелепой, что никакими логичными или нелогичными рассуждениями установить ее причину было невозможно». Однако за этим крылась своя изощренная логика.
Бурден был членом того же спаянного кружка французских анархистов, что и Казерио, который убьет французского президента Сади Карно в июне 1894 года, а также Юрэ, Убийца с Бульваров. Обреченная на провал миссия Бурдена в Лондоне сводилась к эксперименту с целью проверить мощность взрывчатки, которую изготовляла организация. Его, так сказать, самопожертвование послужило достаточным доказательством тому, что бомбы не лучшее средство для покушений, и Казерио использует более надежную альтернативу – нож, – чтобы убить французского президента.
Ну а кем был Орлов? Почти наверное внимание Холмса обратил на него Шинвелл Джонсон
[106]. Он снабжал Холмса информацией более двух лет и пользовался доверием латышей все это время. Не исключено, что он и сам был латышом. Как мы увидим, он оказался в группе, окруженной полицией и солдатами на Сидней-стрит, и, подобно столь же таинственному Петру Маляру, скрылся оттуда в хаосе, последовавшем за осадой.
Большинство анархистских группировок предпочитали разговоры действиям. Латыши же, пришел к выводу Холмс, намеревались действовать. И в очередной раз его предупреждения, хотя и поддержанные Майкрофтом, были проигнорированы.
Первые признаки того, что латвийские анархисты представляют собой подлинную угрозу, появились в начале 1909 года, когда двое из них, Пауль Хефельд и Яков Лапидус, отправились на Тоттнэм и напали на автомобиль, перевозивший деньги для выплаты жалованья рабочим резиновой фабрики Шнурмана. Хефельд уже упоминался в донесениях Орлова Холмсу как особо необузданный и фанатичный революционер, и теперь он с товарищем продемонстрировал, что опасения Орлова были вполне оправданными.
Экспроприация с самого начала катастрофически не задалась. Шофер автомобиля не собирался отдавать деньги без борьбы, так что боевики, оба вооруженные, открыли стрельбу и ранили его, прежде чем сбежать с наличными.
Услышав звуки выстрелов, на место происшествия поспешили несколько полицейских. Хефельд и Лапидус запаниковали и, ведя беспорядочную стрельбу, ранили маленького мальчика, проходившего мимо (он потом умер в больнице). Констебль Тайлер, по-видимому, загнал их в угол, но Хефельд направил на него пистолет и застрелил в упор. Тайлер истек кровью на месте.
Затем Лапидус и Хефельд захватили трамвай и под дулами пистолетов заставили вагоновожатого помочь им скрыться. Полицейские, успевшие выхватить оружие, вскочили в другой трамвай и отправились в погоню, обмениваясь выстрелами с боевиками.
Лапидус и Хефельд спрыгнули с трамвая и завладели стоявшим у обочины молочным фургоном. Почти немедленно они его перевернули, пытаясь свернуть за угол на слишком большой скорости. Бросив разбитый фургон, они хотели воспользоваться запряженной лошадьми повозкой зеленщика, но не сумели снять ее с тормоза. Двигаясь с чинной неспешностью и все еще паля по преследующим их полицейским, они в конце концов были вынуждены бросить и повозку.
