Шестнадцатого числа
[30] мы снова обошли стены нашей темницы в надежде найти путь к спасению, но впустую. Мы даже спустились в пещеру, где попали под обвал, в расчете на то, что там может оказаться выход в главное ущелье. Там нас тоже ждало разочарование, хотя мы нашли мушкет.
Семнадцатого мы покинули расселину с намерением обследовать провал с черными гранитными стенами, в который уже спускались во время первоначальных поисков. Мы помнили, что там было несколько разломов в стенах и один из них был осмотрен лишь частично, поэтому нам хотелось его осмотреть, хотя мы и не рассчитывали на то, что там может оказаться выход.
Как и раньше, в провал мы спустились без труда, только теперь обладали достаточным спокойствием, чтобы провести осмотр со всем тщанием. Это было поистине необыкновенное место, даже не верилось, что это творение природы. Длина этой ямы от восточной оконечности до западной с учетом всех изгибов и поворотов составляла порядка пяти сотен ярдов, а если по прямой, то ее протяженность с востока на запад (это лишь предположение, поскольку у меня не было возможности провести точный расчет) не превышала сорока — пятидесяти ярдов. В первый раз попав в эту пропасть, то есть проделав спуск примерно в сто футов с вершины горы, мы увидели, что стены провала не похожи друг на друга и явно никогда не были соединены: одна состояла из стеатита, а вторая — из мергеля с мелкими металлическими вкраплениями. Склоны здесь отстояли друг от друга в среднем футов на шестьдесят, но это расстояние не везде было одинаковым. Ниже оно резко сужалось и склоны превращались в две параллельные стены, хоть и отличались составом и формой поверхности. На высоте пятидесяти футов от дна начиналось полное соответствие. Обе стороны состояли из совершенно черного блестящего гранита, имели один и тот же угол наклона и отстояли друг от друга по всей длине ровно на двадцать ярдов. Точную форму провала лучше всего понять по чертежу (см. рис. 1), который я набросал на месте, ибо, по счастью, у меня с собой были записная книжка и карандаш, которые я бережно хранил во время своих последующих приключений и благодаря которым сохранилось множество подробностей, каковые в противном случае не удержались бы в моей памяти.
Этот чертеж воспроизводит общую форму провала, но без нескольких небольших углублений на стенах, каждому из которых соответствовал выступ на противоположной стене. Дно провала покрывал толстый, дюйма в три-четыре, слой мельчайшей пыли, под которой мы обнаружили все тот же черный гранит. С правой стороны, внизу, в самом конце, можно было заметить небольшой ход — тот самый разлом, на который я ссылался выше и ради исследования которого мы второй раз спустились в провал. В него-то мы и углубились, энергично вырубая мешавшие проходу кусты ежевики и разгребая груды острых камней, напоминавших формой наконечники для стрел. Сил нам придало еще и то, что в дальнем конце мы увидели свет. Углубившись футов на тридцать, мы оказались под низкой ровной аркой, пол которой был покрыт точно такой же пылью, как и в самом провале. Свет усилился, и, зайдя за поворот, мы оказались в другой высокой камере, сходной с первой во всем, кроме длины. Вот ее общие очертания (см. рис. 2):
Общая длина этого хода, если начинать считать от точки a, идти по дуге b до оконечности d, составляет пятьсот пятьдесят ярдов. У точки с мы обнаружили небольшое отверстие в стене, подобное тому, через которое попали сюда из первой камеры, и оно тоже все заросло ежевикой и было засыпано грудами белых, похожих на наконечники для стрел камней. Протиснувшись по этому узкому коридору, который, как оказалось, имел в длину примерно сорок футов, мы вышли в третью камеру. Она тоже ничем не отличалась от первой, кроме продолговатой формы (см. рис. 3).
Мы высчитали общую длину третьей камеры — она составила триста двадцать ярдов. В точке а находилось отверстие шириной футов шесть, которое уходило в глубь скалы на пятнадцать футов и там упиралось в глухую стену из мергеля, вопреки нашим ожиданиям, лишенную каких бы то ни было отверстий. Мы уже собирались покинуть этот ход, в который проникало очень мало света, когда Питерс обратил мое внимание на ряд странного вида знаков на поверхности стены, которой заканчивался этот тупик. При некотором усилии воображения левый или самый северный символ можно было принять за изображение, хоть и грубое, выпрямленной человеческой фигуры с вытянутой рукой. Остальные знаки имели некоторое сходство с буквами алфавита, и Питерс был склонен считать их таковыми, но я в конце концов убедил его в том, что он ошибается, указав ему на пол, где среди пыли мы нашли и подобрали несколько осколков мергеля, явно отколотых от стены выше во время какого-то сотрясения, по форме соответствовавших зазубринам, естественное происхождение которых таким образом доказывалось. Рисунок 4 — точная копия «знаков»:
Удостоверившись, что из этих удивительных пещер нет выхода наружу, мы, подавленные и удрученные, вернулись в свою темницу на вершине горы. Следующие сутки не происходило ничего примечательного, за исключением разве что того, что к востоку от третьей камеры мы обнаружили две очень глубокие треугольные дыры, также имевшие гранитные стены. Спускаться в них мы посчитали занятием бесполезным, поскольку у них был вид простых природных колодцев, не имевших ответвлений. Каждый из них имел в поперечнике ярдов двадцать, их форма и расположение относительно третьей камеры показаны на рисунке 5:
24
Двадцатого числа, когда стало окончательно ясно, что на орехах мы долго не продержимся, тем более что поедание их доставляло нам невыносимые мучения, было принято отчаянное решение попытаться спуститься по южному склону горы. Здесь стены пропасти были из мягкого стеатита, хоть и уходили вниз почти вертикально самое меньшее на полторы сотни футов, а в некоторых местах даже нависали, как арки. После долгих поисков нам на глаза попался узкий выступ ступенькой примерно в двадцати футах под краем обрыва, и Питерсу удалось на него спрыгнуть, ухватившись за связанные носовые платки, которые я в это время удерживал. Я последовал за ним, правда, с несколько бóльшими трудностями, и мы решили спускаться вниз таким же манером, каким выбрались из пещеры после обвала, — выбивая в мягком стеатите ножами ступеньки. Вряд ли кто-то может представить в полной мере опасность, с которой это предприятие было сопряжено, но иного выхода у нас не было, и мы решились.
