Вступила Лариса Александровна.
– Денис, не рассуждай. Раньше уедешь – раньше вернешься.
Жесткая женщина. Похоже, воспитывает сына одна. Почему? Вдова? Разведена? О личной жизни учительницы химии и о семейных обстоятельствах «стрелка» Кира не рассказывала, а Турецкий и не спрашивал. Просто сейчас его поразила эта жесткость. Откуда что берется?
Мальчик сунул руки в карманы и с независимым видом вышел за дверь первым.
– Так вы идете?
Отца Денис не помнил. Даже фотографий не видел. Фамилия у него была мамина. Отчество, конечно, тоже присутствовало, как у всех нормальных людей, Анатольевич, Анциферов Денис Анатольевич. Значит, папа был Анатолий. Однажды Денис попытался поговорить о нем с матерью, но без особого успеха. Она сказала, что они разошлись, когда ему было два года. Почему? Не сошлись характерами. Исчерпывающий ответ. Канцелярский, ничего не значащий и не оставляющий надежды на продолжение. В тот раз разговор не получился, и больше Дэн его не возобновлял. Да и сам старался об этом не думать. Они всегда были вдвоем – сын и мать. Только вдвоем, и жилось, в общем, неплохо. По крайней мере, без скандалов, которые, что ни день, случаются у Ильи Кравцова с матерью.
И все же она почти ничего о нем не знала. И не пыталась, Дэн считал, что это и к лучшему: врать матери у него бы не получилось, пусть уж она вообще ни о чем не спрашивает.
А вот сейчас спросила. Вошла в комнату тихо. Он сидел в наушниках и ничего не слышал. Тронула за плечо и сказала спокойно:
– К тебе пришли. Из милиции. Что случилось?
Повисла пауза. Затем он сказал:
– Ничего.
Он был прав: врать матери, по крайней мере, его матери, невозможно.
– Это неправда. Денис, скажи мне, что случилось?
– Я не знаю.
– Но что-то ведь случилось, так ведь?
– Мама, я правда не знаю! – голос был почти умоляющий.
– Ладно. Собирайся. Они ждут тебя в коридоре.
В машине мальчик молчал. Даже если он был напуган, этого не чувствовалось. Встретившись взглядом с Турецким, он не отвел глаза. Похоже, он мнил себя если не невиновным, то уж точно правым. А иначе так себя не ведут.
В отделении он немножко стушевался. Обстановка, наверное, давила. Турецкий и в этом оказался прав.
Панюшкин не знал, с чего, собственно, начать. Спросить: «Денис, зачем ты купил винтовку?» А что он ответит?..
Дэн засмеялся, самообладание у него было действительно недюжинное.
– Я? Это шутка, да? Я, может, и хотел бы купить винтовку, но у меня даже на курок от нее денег нет. Честное слово!
– И все-таки ты купил оружие. Зачем? Стрелять? В кого?
«Допрос» не клеился. Тяжело допрашивать человека, который чувствует свою правоту. Или все-таки невиновность? Нет, именно правоту. Он купил оружие. Он стрелял из него. И он считает, что был прав. Ужасная ситуация. Особенно, когда речь идет о ребенке.
– Сережа, выйдем на минутку. – Турецкий вывел Панюшкина за дверь. – Чувствую, это растянется надолго. Мне надо идти. Мелкий Кравцов сегодня уезжает в Москву девятичасовым поездом, и мне надо успеть. А эту ситуацию я оставляю на тебя.
Турецкий сделал несколько шагов к выходу, когда Панюшкин кинулся к нему и лихорадочно зашептал:
– Но что? Что я должен заставить его рассказать? Про винтовку?..
– Да. Зачем он ее купил? На какие деньги? В кого он из нее стрелял и зачем?
– А вы уверены, что он действительно стрелял?
– Да, Сережа. Я в этом абсолютно уверен…
Ерунда какая! Ну, что с ним делать, с этим пацаном? Винтовку он купил, это правда. Но откуда у Турецкого такая уверенность, что он пустил ее в ход, и именно в связи с делом, которое расследуется? Все валилось в кучу: несчастные мертвые девицы и Смородский, на которого все уже давно махнули рукой. Сам черт ногу сломит в делах этого типа! Все можно было предположить, но вот это?! Зачем парню, сыну учительницы химии в самой престижной школе городе, стрелять в отца своей одноклассницы? Уму непостижимая нелепость! Но ведь винтовку он все-таки купил! И – для чего-то. На какие шиши? Тоже непонятно, между прочим. Смешная идея – напугать его. Парень, похоже, ничуть не смутился. Значит, не виноват. Не может быть у пятнадцатилетнего пацана столько хладнокровия и самообладания, чтобы так хорошо держаться! Но он же сам что-то чувствовал. Еще недавно его собственная интуиция твердила, что здесь что-то нечисто. Они – и Анциферов, и Кравцов – как-то связаны с этими девицами. И тут – эта винтовка. Мозг взрывался!..
Панюшкин вернулся к мальчику. Надо было с чего начинать. Более сложного допроса в его практике до сего момента не было.
– Денис! Я знаю, что ты купил эту винтовку. Зачем?..
Глава 32
Ужасный день… Поскорее бы кончился. Поскорее бы уехать… Какое-то постоянное смутное беспокойство… Чувство вины? Нет. Надо взять себя в руки…
Вике он сказал только вчера. Она обиделась. А что тут можно сделать? Жениться и жить долго и счастливо вместе до конца дней? Смешно! Впереди столько всего интересного! И суть даже не в девчонках, это дело десятое, просто – целый мир вокруг! Целый мир, а не этот городишко. Может, и хорошо с какой-то стороны, что произошла вся эта «заваруха» с компьютером и «ментами», а то бы мать еще целую вечность сопротивлялась его отъезду. Он давно хотел свалить отсюда, и вот, наконец! Вчера с Элей разговаривал. Теперь он прямо дрожал в предвкушении. В предвкушении чего? Сам не знал. Но будет круто, это точно!
Много вещей брать с собой не надо. Только «ноут» и самые необходимые шмотки на первое время. Там он новые купит. И вообще, там все новое будет: новая жизнь, новые друзья.
А Дэна жалко. Он тут остается. И, видимо, надолго. До поступления, это точно. Интересно, будет он подбивать клинья к Вике после его отъезда? Очень возможно. Да, в общем-то, теперь все равно, даже если и да – не жалко. Он их забудет уже завтра. Он их уже забыл…
Почему так? Ведь говорили про дружбу, про избранность, а теперь надо уезжать, и внутри ничего не шевелится? Наверное, из-за этой поганой истории. Заигрались немного. Надо забыть. Выкинуть из головы, и все. Точка. Это самый лучший выход. Да, иногда отцу приходят в голову дельные мысли…
А вот и он! Кравцов был уже одет. С портфелем в руках. Все как всегда, только вид какой-то необычно «замороченный». На работе что-то? Или он еще из-за той истории напрягается? Или из-за предстоящего отъезда сына?
– Илья, я ухожу, вернусь к вечеру. Времени поговорить спокойно уже не будет. Давай сейчас.
Хорошо. Только о чем говорить-то? Выслушать наставления? Ценные указания? Придется потерпеть. Сколько раз он уже слушал всю эту ахинею. Ну, не всегда ахинею, но все равно занудство. Как будто он сам разобраться не может?
