В чем, в чем, а в этом Брейден не сомневался. И поскольку его шансы на женитьбу на дочке водопроводчика в конце концов были пока что весьма призрачными, он успокоил отца, помог ему подняться в спальню и присмотрел за тем, чтобы мистер Грэнвилл-старший благополучно добрался до постели.
И только в тот момент, когда Брейден распахнул дверь в свою спальню, ему наконец открылось, на что намекал Меченый. Кажется, он жаловался, что у них в доме сегодня толкучка под стать театру «Ковент-Гарден» в субботнюю ночь…
Ибо там, в своей спальне, в самой середине роскошной кровати под балдахином, едва прикрытую небрежно накинутой простыней, Брейден обнаружил саму леди Жаклин Селдон!
— Ну и ну! — игриво улыбнулась она. — Тебе не мешало бы вернуться пораньше!
Брейден рассеянно подумал о том, что старая дружба — вещь хорошая, и он правильно сделал, взяв на работу своих надежных друзей. Но временами, например, как в данном случае, это неизбежно создает определенные проблемы. Профессиональный дворецкий, дождавшись хозяина сегодня вечером, прямо сказал бы ему, что его невеста без приглашения явилась к ним в дом и в данный момент свила себе гнездышко в хозяйской постели, нагая, как в день своего рождения. Однако Меченый, большую часть своей жизни проработавший наемным убийцей, а не слугой приличного джентльмена, облек эту простую информацию в столь цветистую форму, что Брейден просто не понял его намеков.
Однако намек, заключенный в поступке Жаклин, не понять было невозможно. Она ловко скинула с себя простыню, демонстрируя Брейдену все свои прелести. Теперь он мог убедиться, что его невеста действительно лежала в постели нагая.
— Ты не собираешься лечь рядом? — проворковала она с лукавой улыбкой.
Да, надо прямо сказать, красота леди Жаклин Селдон была безупречна и бесподобна. Недаром ее достоинства вызывали зависть у всех светских кокоток. Их связь с Брейденом длилась почти год, и за это время у него была масса возможностей лично убедиться в том, что светская молва не лжет. Живая и общительная, леди Жаклин была желанной гостьей в самых аристократических салонах этого города, и любая хозяйка считала себя польщенной, если единственная дочка высокородного герцога Чайлдса удостаивала своим присутствием ее званый вечер. Короче говоря, не было предела ее совершенству — по крайней мере в глазах у бомонда, — а посему Брейден Грэнвилл должен был испытывать благоговейный восторг, застав этот дивный цветок у себя в постели, да еще в первозданной наготе.
Однако вместо этого он испытал самую настоящую досаду.
— Ради всего святого, Жаки! — поморщился он. — Что ты здесь делаешь?
Жаклин потупилась с трогательно кротким видом. Ее холеный пальчик принялся чертить невидимые круги на крахмальной простыне.
— А как по-твоему, — проворковала она, и ее пушистые ресницы скромно затрепетали, касаясь нежных щечек, — что я могу здесь делать?
Он ощутил новую вспышку досады, еще сильнее первой. Какого черта он врезал в парадную дверь самый надежный дорогой замок, если все кому не лень могут явиться в его святая святых и расположиться здесь, как у себя дома?
— Ну, в любом случае, — заявил он, — тебе не следует здесь оставаться. — Терпение Брейдена подходило к концу. Давно подавляемая ярость грозила в любую минуту вырваться на волю.
И тогда можно было лишь пожалеть того, кто попадет ему под горячую руку.
— Что еще за шутки? — Жаклин подняла на него томный взор. — Почему это мне не следует оставаться? Ведь я уже ночевала в твоем доме, Брейден! И не один раз!
— Вот именно. — Ему с таким трудом давался этот сдержанный тон, что было удирительно, как это Жаклин до сих пор ничего не заметила. — Но это было до того.
— До чего? — Томные глаза подозрительно прищурились, но лишь чуть-чуть, самую малость.
— До нашей помолвки, конечно, — поторопился объяснить Брейден. — Теперь все изменилось. Я ведь говорил тебе об этом. А теперь изволь одеться, и я прикажу кому-нибудь доставить тебя домой.
Жаклин, вместо того чтобы подчиниться, издала короткий смешок.
— Брейден, должно быть, ты шутишь? — не поверила она.
— Жаки, — процедил он, — мне казалось, я высказался достаточно ясно, что тебя сейчас отвезут домой.
Жаклин снова рассмеялась, причем на этот раз в ее голосе прозвучало гораздо больше визгливых нот, чем ей бы того хотелось.
— Боже милостивый, Брейден, да что это на тебя нашло? Ты, случайно, не записался в святые? Я еще не забыла то время, когда ты был готов плясать от восторга, обнаружив у себя в постели голую леди. Кто бы мог подумать, что ты будешь выгонять меня из постели — вместо того чтобы загнать туда и не выпускать!
Она все еще пыталась шутить, но Брейдену было не до шуток.
— Хватит, Жаки. — Он наклонился и поднял с пола кружевные панталоны. — Я устал как собака. Это был слишком долгий день. Тебе пора.
— Что ж, я уйду! — выпалила она, рывком отнимая у него свое нижнее белье и награждая взглядом, в котором вместо томной страсти теперь сквозила откровенная ненависть. — Так говоришь, выдался долгий день? — Судорожно натягивая панталоны, она не спускала с Грэнвилла убийственного взгляда. — Еще бы! Я-то знаю, отчего ты утомился, отплясывая на балу у Дейлримплей! Уж конечно, не потому, что потрудился пригласить меня хотя бы на простой деревенский рил! Зато с леди Кэролайн Линфорд…
Услышав это имя, Брейден стал мрачнее тучи. Он еле сдерживал гнев. Это имя и так не шло у него из головы, особенно после того, как он совершенно неожиданно для себя познакомился с его обладательницей достаточно близко. И это знакомство лишило Брейдена душевного равновесия.
Хуже того, одного вида леди Кэролайн с кем-то другим — то есть конкретно с маркизом Уинчилси — оказалось достаточно, чтобы ввергнуть Брейдена в весьма непривычное уныние. Он понимал, что это смешно и глупо, но когда в сад явился Слейтер и по-хозяйски увел Кэролайн к матери, все, на что оказался способен Брейден, был убийственный взор. Он прямо сверлил взглядом ненавистный ему патрицианский профиль спесивого маркиза, и его нос, такой отвратительно прямой, как будто его не ломали ни разу в жизни, и его густые белобрысые кудряшки, и слащавые голубенькие глазки.
Он не ревновал к этому типу. О нет, он был слишком далек от ревности! Слейтер представлялся ему настолько недостойной личностью, настолько пустым и самовлюбленным мерзавцем, что Брейден попросту не мог испытывать ревность к такому слизняку. Зато он испытал ярость — душную, почти смертельную ярость — к Кэролайн, позволившей увести себя и сознательно принесшей себя в жертву человеку, недостойному даже пыли у нее под ногами.
Не то чтобы Брейден считал себя более завидной партией, нет. Но даже несмотря на свое сомнительное прошлое, он был бы для Кэролайн лучшим мужем, чем Херст Слейтер, неспособный и рта раскрыть без того, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глубокомысленную чушь. Ну и что с того, что он похож на херувима, со своими голубенькими глазками и пряменьким носиком? Для мужчины важна не внешность. Ну и что с того, что он маркиз? В конце концов, что такое титул? Получить его может кто угодно. И даже Мертвяк Десятка Грэнвилл — если отец не ошибается насчет пожалования ему дворянства.
