Холоп – невольник.
Хольмганг – поединок викингов, букв. «поход на остров», от
обычая сходиться в единоборстве на маленьком островке.
Хоробр – доблестный воин. Позже вытеснено словом «богатырь».
Хоромина – помещение, изба, дом.
Чадъ – первоначально «дети», «младшие члены рода» (ср.
«домочадцы»). В дальнейшем – члены дружины, ибо все воины считались «детьми» по
отношению к вождю (см. князь).
Чермный – тёмно-красный, цвета спёкшейся крови. Наряду с
белым это был цвет траура у древних славян.
Чернавка – служанка.
Чернобог – один из тёмных Богов древних славян, в
особенности – западных.
Шхеры – небольшие, обычно скалистые острова вблизи материка,
разделённые извилистыми проливами. Очень характерны для норвежского побережья.
Плавание в шхерах требует большого искусства и знания местности.
Щур, или чур – умерший, почитаемый предок (ср. слово
«пращур»). Таким образом, «чур меня!» буквально означает – «храни меня,
предок!».
Эгир – в древнескандинавской мифологии подводный великан,
персонификация океанской стихии. Жена Эгира – великанша Ран – собирала в свою
сеть утонувших в море.
Ярила – в славянской мифологии Бог плодородия, размножения,
физической любви.
Ярл – в древней Скандинавии первый после конунга титул,
аналогичный славянскому «боярину».
Ярус – род перемёта, морская рыболовная снасть.
Использовался на глубинах до 150 метров, мог достигать сотен метров длины и
имел многие десятки крючков.
Ясень мечей, куст шлемов… – кеннинги воина.
Об авторе
Я считаю, что на интересных людей мне везёт, но самой
замечательной и необычной личностью, с которой меня свела судьба, безусловно,
была и остаётся Мария Семёнова.
Случилось всё так.
В Литературное объединение при Детгизе, которое вёл Валерий
Михайлович Воскобойников, ходила скромная и неприметная особа: синие брючки,
волосы завязаны в хвостик. Обычная среднестатистическая студентка. Иногда,
глядя на неё, остальные начинающие писатели задавались недоумённым вопросом: «И
что она там пишет?» Звали её тоже совершенно обычно – Маша.
И вот в один прекрасный день до Маши дошла очередь читать
свои произведения. И оказалось, что читать она будет не стихи и не сказки для
малышей, а отрывки из большого исторического полотна. Действие романа
происходило аж в девятом веке. Оставалось только скептически пожать плечами.
Маша начала читать… Не знаю, как там другие, а я обомлела. Я
и представить себе не могла, что с нами на ЛИТО ходит такой могучий талант. А
ведь Маше тогда было чуть за двадцать.
И пошло. Из-под пера Марии Семёновой стали выходить всё
новые и новые произведения, где рассказывалось о скандинавских конунгах и
могучих диких берсерках, о смелых и благородных мореплавателях, плывущих на
кораблях-драккарах к неведомым берегам, о славянских князьях, о дружинниках и
простолюдинах. И перед читателем, как живой, встал чудесный и неведомый мир
девятого века.
И, главное, этот мир был настолько реальным, настолько
осязаемым, что каждому, кто читал произведения Семёновой, становилось
совершенно очевидно, что там всё правда, от первого до последнего слова. И если
герой вешал что-то на деревянный гвоздь, значит, гвоздь этот имел место и был
вбит там и так, как это написано у Марии Семёновой.
Всё это казалось настолько непостижимым, что можно было
всерьёз уверовать в переселение душ или в существование машины времени.
Лично я склоняюсь ко второму из этих предположений. Потому
что Маша, если бы захотела, безусловно, без труда собрала бы машину времени.
Лишь бы нашлись нужные детали на радиотолчках, где она давно уже стала
завсегдатаем.
Однажды после того, как закончилось очередное заседание
нашего ЛИТО, Маша с гордостью показала мне две непонятные штуки: тонкие
пластинки, усеянные металлическими точками. «Платы», – произнесла. Это
слово мне тоже ничего не говорило, и мне оставалось лишь недоумённо покачать
головой.
Оказалось, Маша в этот период была занята сборкой
компьютера. И она собрала его и стала первой среди всех моих знакомых
обладательницей домашнего компьютера. Это произошло ещё в те незапамятные
времена, когда люди с трудом понимали, что такое компьютер, – одни путали
его с калькулятором, а другие называли его ЭВМ и считали, что он занимает целую
комнату.
А вот Маша собрала компьютер своими руками. Мало того, найдя
где-то, чуть ли не на помойке, пишущую машинку «Консул», она «присобачила» её к
компьютеру так, что машинка начала печатать сама собой. Все только диву
давались, смотря, как «Консул» послушно и деловито выстукивает страницу за
несколько минут, да не как-нибудь, а с аккуратно выровненным правым полем!
(Замечу мимоходом, что чудеса современной техники помогали
воссоздавать жизнь девятого века.)
Так что я очень подозреваю, что в тайне ото всех Маша
собрала-таки из деталей и машину времени.
Я даже могу предположить, где она её прячет. Скорее всего,
просто-напросто у себя в комнате. Потому что Машина комната – это не столько
комната, сколько нечто среднее между кабинетом средневекового алхимика,
учёного-книжника и мастера по ремонту аппаратуры.
Вообще, как известно, дом, где живёт человек, – это
зеркало его души, причём куда лучшее, чем глаза. Не знаешь, что за человек
перед тобой, – посмотри, как он живёт.
Войдёшь и сразу поймёшь, что это за птица. Если семь
слоников придерживают вязаную салфеточку, заботливо накинутую на экран
телевизора, – это одно, а если под потолком висит чучело крокодила, а
из-за котла с варевом щурится чёрный кот – то совсем другое. Так вот в Машиной
комнате сосуществуют совершенно, на первый взгляд, несовместимые предметы:
современный компьютер и голова деревянного чудища, большой тренажёр и
кресло-качалка, переплётное устройство и три висящих на почётном месте боккена
(учебных деревянных меча). По стенам аккуратно развешаны разнообразные
инструменты, а на полу лежит продранный старый ковёр.
Ну кто же ещё тут может жить? Разумеется, Мария Семёнова.
Второго такого человека на всём белом свете нет.
И ещё много, очень много самых разных книг: Энциклопедия
народной медицины, а напротив все тома про Конана (добрую половину из них
переводила как раз Маша), Словарь кельтской мифологии и «Преступный мир
России». Книги, кстати, на четырёх языках, потому что, к вашему сведению, Мария
Семёнова читает и говорит не только по-русски, но также по-английски,
по-французски и по-немецки. Так что в Париже и в Лондоне она объясняется без
всякого труда.
Кстати, о голове чудища. Это не просто так голова, а нос
небольшого драккара «Слейпнир», который Маша построила, ещё учась в институте.
Сам корабль (родители называют его «лодкой») я не видела, но если он был под
стать своему носовому украшению, остаётся только с почтением снять шляпу. Нужно
видеть изящной формы деревянные чешуины, глаза из перламутра со зрачками
чёрного дерева и страшную пасть с острыми клыками.
