– Ты где? Сильно испугалась?
– Да нет, – ответила девочка, молчать было бессмысленно, а притворяться спящей в восемь часов вечера, по меньшей мере, глупо. – Просто неприятно.
– А мне как противно! Совсем чокнулся. Ну ладно, вставай и накрывай на стол – попьём чая. Голова разболелась, наверно, к дождю.
– Хорошо, мамочка, я всё сделаю, а ты пока полежи.
– А ты что-нибудь слышала об этих глупых сплетнях? С чего это он так взбесился?
– Нет, я же целыми днями в лесу.
В субботу утром к дому подъехал журналист.
Мила плохо спала ночью и с семи утра, проснувшись, лежала и глядела в окно на серый рассвет, размышляя о вчерашнем явлении Димы. Она ощущала, что, наверно, поспела пора, когда ей следовало наконец-то принять решение – выходить за него замуж или расстаться, заделавшись друзьями-одноклассниками. Их странные отношения тянулись второй десяток лет, сразу с момента возвращение Прозорова из армии. Он оказался надёжен, как автомат Калашникова, и готов был прийти на помощь в любое время дня и ночи, но и также прост, как первый трактор. И всё это мало походило на дружбу или тем более на серьёзные отношения мужчины и женщины, а финал или развязка всё так не наступали. Многолетняя неопределённость её злила, она сравнивала Диму и Игоря и понимала, что выбор не в пользу Прозорова. Но ей уже тридцать два, а где найти достойную партию? Кругом толкаются, мельтешат одни спонсоры, любовники, нарциссы. Что делать? Может, Дима всё-таки лучше, он проверен и надёжен? Но где та искра, что промелькнула между ними, поделив жизнь на до и после встречи? Не вспоминается. Возможно, позабыта за давностью лет? Если бы так, а возгоралась ли она? Может, только привиделось или придумалось холодными ночами, когда северо-западный ветер срывает крышу. Почему так не даёт покоя свербящее сердце?
Мила встала с кровати и принялась одеваться, стрелки часов дремали уже около десяти. Скутер замолк, и вскоре деликатный стук в калитку донёсся в дом.
– Здравствуйте. К вам можно?
– Заходите. Я скоро буду, – Мила крикнула гостю в окно и пошла умываться.
– Мам, кто там? – заспанная девочка прошлёпала босыми ногами по прохладному полу и встала сзади.
– Журналист.
– Он уже здесь?
– А ты думала, хорошо хоть вечером не приезжал выяснять отношения.
– Пойду одеваться.
Мила вышла в халате и в домашних тапочках во двор, где на лавочке сидел Женя. Услышав скрип двери, он поднял голову и радостно крикнул:
– Я тут видел ёжика! Он, правда, уже убежал.
– Здравствуйте, Женя.
Вглядевшись в лицо парня, Мила ахнула: под обоими глазами журналиста синели настоящие «фонари», на скуле оказалась приличная набухшая ссадина, а левое ухо подозрительно утолщилось да ещё отсвечивало синюшным цветом.
– Что он с вами сделал! – всплеснув руками, выпалила Мила.
– Да, вот так получилось. Хорошо, жив остался, спасибо из соседнего спортзала прибежали ребята и оттащили Дмитрия. А то и не знаю, чем бы всё это закончилось. Он здоровый, как медведь. Но я, между прочим, сопротивлялся!
– Извините, но то, что произошло вчера, для меня полная неожиданность. Я и подумать не могла, что он именно вас ко мне приревнует.
– Ну да ладно. Я приехал пораньше, беспокоясь о вашем и Алёнином самочувствии. Подумал, что он и к вам мог приехать на разборки.
– Да, заезжал вечером, но обошлось без насилия. Позавтракаете с нами?
– Если только чая. А как Алёнка?
– Жива-здорова, умывается. Я пойду на кухню, а как вволю надышитесь лесным благоуханием, милости просим.
Мила на кухне поставила чайник на плиту и налепила сырников на завтрак. Хлопнула входная дверь. Девчонка вяло натянула старую футболку и шорты и отправилась к гостю. Женя сидел за столом и смотрел в окно, иногда улыбаясь, словно вспоминая что-то хорошее.
– Женёк, привет!
– Привет!
– Ну, он тебя отделал! Вот козлище!
– Видишь, твои обещания не подтвердились, если мягко сказать. Видно, кто-то всё-таки пустил слухи по посёлку.
– Да, та училка, стопудово! Она мне сразу не приглянулась, вроде уткнулась в глянцевый журнальчик, а сама, получается, всё слушала и кому-то настучала в нашей деревне.
– Похоже.
– Жень, прости меня, дуру.
– Придётся, ты же мне помогла.
– А вы о чём шепчетесь, – входя спросила Мила. – Нашли убийц?
– Мам, подожди с убийцами! Поставь на стол чайник и сырники. Хочешь, помогу?
– Помоги.
Алёнка взяла из рук матери глубокую тарелку с румяными сырниками. Поставив, отошла к окну.
– Я вчера тебе не всё рассказала, – начала девочка. – Я тоже приложила руки к этой истории с ревностью и мордобоем.
– Что?
– Ну, когда я упрашивала следователя принять молодого журналиста, то обмолвилась, мол, это мой будущий отчим, ухаживает за тобой. А училка, что торчала на допросе, услышала и, небось, распустила слух в нашей деревне. А этот одноклеточный сошёл сума. Хотя какой у него…
Мила не дала договорить дочери и, схватив кухонное полотенце, стала хлобыстать дочку. Девчонка, как была босая, бросилась на улицу, а та за нею с криком:
– Бессовестная! Хочешь всех нас перессорить?
– Прости, мама, я больше не буду! – кричала в оправдание девочка, а спасаться пришлось в крапиве, за домом.
Мила отдышалась и вернулась на терраску, где Женя с побелевшим лицом дожидался развязки семейной драмы, неожиданно произошедшей на его глазах.
– Извините, Евгений. Алёна в последнее время берет на себя слишком много.
– Вы меня тоже извините…
– Перестаньте. Вы замечательный молодой человек, который нам помогает. Я, кстати, тоже про вас говорила следователю.
– Спасибо, мне хочется сделать интервью и поскорее окончить свою летнею практику.
Мила посмотрела куда-то вперёд, заулыбалась:
– Я тоже мечтала учиться в Москве.
– А я в Петербурге.
– А мне Питер не по душе: холодный, серый, как водяной, в заморозок вынырнувший из болота в облаке пара ранним солнечным утром. Москва, она своя, как подруга, нет, как дальняя пожилая родственница. Хотя в ней тоже правды днём с огнём не сыщешь. Ну да ладно, куда меня занесло.
– Я не повёз свои документы в Петербург, а поступил в Московский университет. И к дому поближе.
– Ну вот и хорошо. Время расставило всё на свои места.
– Спасибо за добрые слова. Но мне пора ехать, мы с отцом договорились отремонтировать мебель в редакции.
– Может и мне отправиться с вами, я могла бы убраться в кабинете?
