Ее могучая спутница кивнула и, без видимого усилия щелкнув плетью, развалила тяжелую лавку.
— Мифора… — протянул Арей, запоминая. — У тебя восемь перстней! Четыре со светлой магией, четыре с темной. Как ты ухитряешься уцелеть, используя их? Насколько я знаю, для мага это нереально. Откуда вообще все эти кольца?
Мифора грустно улыбнулась.
— Восемь перстней — восемь длинных историй.
И только одной из них я вправе распоряжаться, поскольку остальные не мои, — ответила она загадочно. — А управлять кольцами мне помогает это.
Она распахнула плащ, и Арей увидел у нее на шее драконий глаз, окованный снаружи серебром и висевший на прочном кожаном шнурке.
— Вот оно в чем дело. — протянул он. — Теперь понятно, откуда берутся силы, чтобы сражаться со стражами. Ну, а драконом меньше, драконом больше — это уже частности.
Мифора вспыхнула:
— Дракона я не убивала! А как этот глаз попал ко мне.
— …это уже девятая длинная история, и ее я тоже не узнаю, поскольку твоя только одна из восьми и только ею ты вправе распоряжаться, — улыбаясь, прервал Арей.
Мифора сердито шевельнула густыми бровями. Рыжеволосая девушка перестала мурлыкать песенку и звонко расхохоталась:
— Она бы так сейчас и сказала про истории! — воскликнула она в полном восторге. — Слово в слово! Клянусь!
— А ты кто хохотушка? — спросил Арей.
— Я Магемма, — ответила рыжая. Голос у нее был переливчатый, журчащий как ручей. Казалось его можно слушать бесконечно.
— Это имя или работа?
— Это и имя, и работа. Другого имени у меня нет, и другой работы тоже, — ответила она серьезно.
— А оружие?
— Я его не ношу. Ненавижу оружие, — сказала рыжая.
Пока девушка говорила, Арей, слушая ее нежный голос, припомнил кое-что о магеммах. Дар магемм сродни дару сирен. Они живут тем, что управляют мыслями людей, используя свой голос. Они опасны и для нежити, а вот стражи могут им сопротивляться.
— Я уже представлялся. Я Олаф, — напомнил о себе скуластый бородач.
— Да знаем мы, что ты Олаф… Кстати, ему нельзя давать пить, — сказала Магемма. — Никогда и ничего.
— Люди не могут не пить! — обиделся бородач. — Мы почти целиком состоим из воды! Именно поэтому мумии такие легкие, что в них жидкости нет.
— Ты состоишь не из воды, — засмеялась рыжеволосая. — Я всего один раз видела, как ты пьешь воду. И то тогда мы тонули.
— Враки это все! — буркнул Олаф и потянулся к стоявшей на столе глиняной кружке. Гунита по прозвищу Штосс сделала быстрое движение мечом и отрубила у кружки дно, причем так, что сама кружка осталась стоять в луже вытекшего пива.
— Успеешь налакаться! Надо закончить работу, — мрачно произнесла Штосс.
Арей оглянулся на оборотня. До сих пор тот не произнес ни звука. Лишь рассматривал его издали. Изучал внимательно и как-то вбирающе не лицо, не одежду, не меч, а охватывал взглядом всего целиком. Так опытный художник пишет пейзажи: не увязая в деталях, не сосредотачиваясь на лесе или избе, но короткими точными движениями прорисовывает всю картину в целом, так что мир возникает весь сразу, словно рождается из тумана. Чем дольше оборотень смотрел на Арея, тем меньше в нем оставалось от усатого торговца и тем больше он становился похож на самого барона мрака. И вместе с Ареем он вбирал его жесты, его грузноватые, но быстрые движения, медвежью посадку головы и взгляд исподлобья.
Не дожидаясь, пока оборотень окончательно преобразится, Арей вытянул ему навстречу меч и клинком задрал своей недовылепленной копии подбородок.
— Не надо! — сказал он. — Возможно, это глупая прихоть, но я предпочитаю существовать в единственном экземпляре!.. В следующий раз, когда ты превратишься в меня, я совершу самоубийство… ну если ты понял, что я имею в виду!
Продолжая без страха смотреть на него, оборотень медленно отвел приставленный к его горлу клинок кинжалом. Ухмыльнулся, и его сходство с Ареем стало быстро утрачиваться.
— Он вообще когда-нибудь говорит? — спросил мечник.
— Нет, — тихо ответила Мифора. — Когда-то охотники за глазами вырезали у него то, что у оборотней превращается в язык… Но он и без языка умеет объяснять.
— А имя у него есть?
— Он любит, когда его называют Ронх. Но вообще то у оборотней множество имен. Называй его как угодно, он не обидится.
— На тех двух стражей он тоже не обижался. Просто заколол их через дархи, и все. Жестокий способ.
— Он не любит стражей. И его трудно винить. Стражи мрака когда-то убили его родителей, — сказала Мифора.
— Я тоже страж, — заметил Арей. — Значит, и меня он ненавидит?
Взгляд оборотня был красноречивее любого ответа.
— Для него работа на первом месте. Пока работа не сделана, он будет держать себя в руках, — сказала Мифора, примирительно касаясь руки Арея.
— А потом мне тоже загонят кинжал сквозь дарх? — уточнил мечник.
— До этого момента надо еще дожить, — сказала Магемма. — К счастью, нам удалось найти хорошего проводника! Правда, он пойдет с нами только до гор.
В горы ои идти отказался.
— Кто он? — спросил Арей.
За его спиной послышался скрип. Громадный лешак, медлительно шевеля руками-сучьями, смотрел на него трещинами в стволе. По мшистой бороде, пугаясь, полз красный жучок. Изо рта-дупла высовывала головку маленькая птичка. Со стороны казалось, будто лешак этой птичкой показывает Арею язык.
— Только не говорите, что он и есть проводник, — сказал мечник.
— А чего такого-то? — легкомысленно отозвался Олаф. — Кому еще знать здешние леса?
— Я не верю лешакам.
Ты ее веришь лешакам. Не веришь Ронху. Едва ли веришь Лигулу. Мы не верим тебе. В такие минуты понимаешь, что все в мире может держаться только на вере. И тогда, махнув рукой, начинаешь верить, потому что другого выхода просто нет, — грустно отозвалась Мифора.
Арей дернул головой, показывая, что вынужден согласиться, и, вытянув ноги, сел. Трактир оживал. Вернувшиеся гандхарвы вновь раскладывали на столе драгоценные камни. Джинны пытались перевести пиво в газообразное состояние, чтобы можно было его впитать. Один хохотал. Другой не мог хохотать, поскольку выдыхал огонь.
В дверь просунул голову вышибала-цикпоп.
— Эй, Штосс! Ты просила обыскать их повозку. Там у них подыхающий дракон под соломой… — сообщил он, обращаясь к Гуните.
Великанша, вскочив, выскользнула вслед за циклопом. За ней последовали Магемма и Пелька. Несколько минут спустя вышел и Арей. У повозки с большими, окованными полосами железа колесами суетились Штосс и Магемма. Дракона Арей разглядел не сразу. Только что-то серовато-зеленое, плоское, с виду едва живое.
