Пэм медленно замотала головой. Ее седеющие волосы были так тщательно уложены перед поминальной службой и закреплены лаком, что ни один волосок не шелохнулся.
— Вы очень творческая натура, — сказала она, все еще улыбаясь. — Наверное, это потому, что вы работали в шоу-бизнесе.
— Пэм, это называется преднамеренное убийство, — сообщила я. — Думаю, за него вам грозит пожизненное заключение. Вы совершили и еще одно преступление — подбросили оружие невинному человеку. Из-за этого вас не выпустят досрочно.
Пэм все мотала головой. Самое странное, что при этом она продолжала улыбаться. Только улыбка не затрагивала глаз, казалось, она так и примерзла к губам.
— Не могу поверить, что ты на его стороне, — сказала она сквозь эту замороженную улыбку.
— На чьей стороне?
— Ты знаешь, на чьей. На стороне Оуэна. Ты с ним работала. Изо дня в день, в одном офисе! Ты же видела, какой он! Планы, графики, расписания встреч… Это был не человек, а робот!
Я заморгала. Улыбка наконец сошла с ее лица. Красные пятна на щеках расползлись, и все ее лицо стало красным. В глазах, которые когда-то были нежно-карими, появился какой-то маниакальный блеск, который мне совсем не понравился. Она больше не походила на хрупкое создание. Если хотите знать мое мнение, она походила на психопатку.
Я попятилась. Возможно, идея явиться сюда была не такой уж удачной.
— Но… Пэм, это же ты вышла за него замуж.
— Да, вышла, — прошипела Пэм. — Я познакомилась с ним, когда училась в колледже. Я специализировалась на искусстве и была совершенно безбашенной, чего я только не попробовала: наркотики, эксперименты в сексе… а он работал помощником директора резиденции и был прямым, как стрела, и мне тогда казалось, что именно это мне и нужно, чтобы немножко угомониться. Но мне вовсе не нужно было, чтобы он меня подавил. Чтобы мое творчество душили в течение двадцати лет! Но именно так все и вышло. Пока я наконец не набралась храбрости уйти от него. Ты права, он действительно требовал, чтобы фарфор отошел к нему. Мой прекрасный сервиз! Вовсе не потому, что сервиз был ему нужен, а потому, что он знал, как я этот сервиз люблю. Чтобы наказать меня за то, что я от него ушла! Но в конце концов сервиз достался мне!
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, Пэм, не достался. Я не позволю тебе его забрать. Отдай ключи.
Теперь Пэм уже рыдала в открытую, из карих глаз брызнули слезы и полились по щекам, закапали на вышитых тряпичных кукол.
— Я… я… — Казалось, больше она ничего не может сказать.
Я протянула руку и сказала как можно спокойнее:
— Ну же, Пэм, отдай ключи. Уверена, мы сможем как-нибудь решить вопрос с окружным прокурором. Может, удастся сослаться на синдром избитой жены или что-нибудь в этом роде. Может, тебя отправят в такое же место, в какое отправили Марту Стюарт. Там есть условия для занятий разными ремеслами, и ты сможешь заниматься своей любимой керамикой.
Пэм вздохнула и повернулась к комоду.
— Вот так, хорошо. — Я старалась говорить с ней нежно, но вто же время твердо, как с анорексичками, которых время от времени приводят в наш офис и которых мне приходится уговаривать съесть хоть кусочек особого высококалорийного пончика — их нам присылают диетологи специально для того, чтобы подкормить таких девушек и, как у нас говорят, внести хоть капельку здравого смысла в их изголодавшиеся по витаминам мозги.
Но когда Пэм повернулась ко мне, я к своему разочарованию увидела, что в руке она держит вовсе не ключи.
Она держала пистолет.
И нацеливала его прямо на меня.
— Ты же не думаешь, — сказала она (на ее лицо снова вернулась та жутковатая улыбка), — что у меня был всего один пистолет? Правда, Хизер? Ты же знаешь, я сельская девушка, я выросла среди ружей и умею ими пользоваться.
Я глазам своим не верила. Какая же она лживая, насквозь фальшивая! Ее свитер врет, она совсем не верит в межрасовую гармонию!
Хотя, может быть, и верит.
Но, похоже, для нее не составляет никакого труда убивать людей. Включая ни в чем не повинных помощников директоров резиденции.
— Пэм! — Я подняла обе руки. — Ты же не хочешь меня убивать.
Пэм сделала шаг ко мне.
— Очень даже хочу, — сказала она. — Потому что к тому времени, когда твой труп найдут, я буду далеко. Так что мне совсем несложно тебя убить.
Я попятилась. Но на каждый мой шаг назад Пэм делала шаг вперед. Я огляделась, лихорадочно соображая, что же мне делать. Оуэн содержал квартиру в таком же безупречном порядке, какой царил в его кабинете. В отличие от моей комнаты здесь не было вещей, которые валялись просто так и которыми я могла бы запустить в мою потенциальную убийцу. Не было здесь причудливой настольной лампы в форме русалки, купленной на блошином рынке, а из такой лампы получился бы неплохой снаряд. Не было здесь аквариума с морскими ракушками, который я могла бы метнуть. Вряд ли бы я попала, но в любом случае это лучше, чем ничего не делать.
Хуже всего было то, что никто не знал, что я отправилась сюда, — если не считать того придурка с зубочисткой во рту, который сидит внизу у входа. А он даже не работает в колледже, он работает на Розетта, и вероятность того, что он обратит внимание на раздавшийся где-то наверху выстрел, — не больше, чем вероятность того, что он обратит внимание на звяканье друг о друга массивных золотых цепей, висящих у него на шее.
Мне крышка.
И за что я гибну?
За Оуэна.
А ведь он мне даже не нравился! Но попытаться все равно надо.
— Пэм, это не Айова, — информировала я. — Кто-нибудь обязательно услышит выстрел и вызовет полицию.
— Я из Иллинойса, — поправила Пэм. — А об этом я уже подумала.
Она опустила руку, дотянулась до телефона, стоявшего на столике рядом с диваном, на который я плюхнулась (я пятилась, пока не уткнулась в диван), и набрала 911.
Когда на том конце провода сняли трубку, она заговорила прерывающимся, дрожащим от паники голосом:
— Алло, оператор? Срочно пришлите полицию! Я звоню из квартиры J-6. Дом двадцать один по Западной Вашингтон-сквер. Бывшая поп-звезда Хизер Уэллс сошла с ума, ворвалась в мою квартиру и пытается меня убить. У нее пистолет! Ой!
И она повесила трубку.
Я смотрела на нее совершенно остолбеневшая.
— А вот это, — сказала я, — была большая ошибка. Пэм пожала плечами.
— Это же Нью-Йорк, знаешь, сколько им понадобится времени, чтобы добраться сюда? К тому времени, когда они приедут, я давно исчезну. А ты истечешь кровью и умрешь.
Пэм, по-видимому, не понимала, что происходит в парке в каких-нибудь ста ярдах от входа в дом, где жил ее бывший муж. И сколько там из-за этого события полицейских.
