Но президент Эллингтон, которого из-за огромного количества полицейских, наводнивших здание, к сожалению, пришлось оповестить о том, что происходит, запретил останавливать игру, сказав, что, если первый канал прервет эфир специальным выпуском, это еще больше подорвет репутацию колледжа, и так значительно подпорченную за эту неделю. Школе меньше всего сейчас нужны толпы репортеров, задающих вопросы о преступлении, которое, вполне возможно, и не имеет никакого отношения к Линдси. И это несмотря на то, что я всем сообщила о признании Мануэля.
А еще президент Эллингтон заверил нас, что первый канал вправе подать на нас в суд за сорванную игру и потребовать возмещения ущерба в размере миллиона долларов, поскольку не будут показаны и многие рекламные ролики.
Вот уж не знала, что коммерческая реклама «Боуфлекса» приносит такой большой доход. Видимо, предполагается, что зрители будут смотреть игру чемпионата среди колледжей третьей лиги специально для того, чтобы купить домашние спортивные тренажеры.
– Я хочу, чтобы все поняли, – сказал президент Эллинг тон детективу Канавану, и я это слышала, хотя он говорил достаточно тихо, – Нью-Йорк-колледж не имеет никакого отношения к смерти девушки и несчастью, произошедшему сегодня вечером с мистером Хуаресом. Если даже он и дал девушке ключ от столовой, мы не несем за это никакой ответственности. Это он преступил закон.
На что детектив Канаван заметил:
– По-вашему, мистер Эллингтон, Линдси специально использовала ключ Мануэля, чтобы пойти в столовую и потерять там свою голову?
Президент Эллингтон так разволновался после этих слов, что один из его подхалимов тут же пришел ему на помощь.
– Президент имел в виду совсем не это. Он сказал, что колледж не несет ответственности за то, что кто-то из его служащих отдал ключ студентке, которая позже была убита на территории данного учебного заведения…
Детектив Канаван не собирался и дальше слушать этот бред и удалился, к моему облегчению, захватив с собой и меня.
Вернее, сначала к облегчению. Я не могла больше откладывать разговор с Купером по поводу папы. А вместо этого мне пришлось разговаривать с детективом Канаваном.
– И все? Это все, что вы в состоянии вспомнить? Джинсы, фланелевые рубашки и маски из баскетбольных мячей? А обувь? Кроссовки? Мокасины?
– Кеды, – ответила я, вспомнив, как они скрипели по полу.
– Прекрасно. – Он прищурился.
Было уже поздно. А он, наверное, провел в участке целый день. Число банок из-под «ред-булла», валяющихся у него под столом, показывало, какой ценой ему удается так долго держаться.
– Это существенно меняет дело.
– Простите, что вы хотите от меня услышать? Они были…
– В масках. Да. Вы уже об этом упоминали.
– Тогда я могу идти?
– Да, – сказал детектив Канаван. – И еще…
– Что?
– Повторяю, не вмешивайтесь в расследование убийства Линдси Комбс.
– Я все поняла, – ответила я.
Я умела быть такой же саркастичной, как и он.
– Ведь я так испугалась сегодня, увидев, что те, кто ее убил, зарезали и Мануэля.
– Мы не знаем, связано ли нападение на мистера Хуареса с убийством Линдси Комбс, – подчеркнул детектив Канаван и, увидев мои поднявшиеся брови, добавил: – Пока.
– Ну-ну, – проговорила я. – Я могу идти?
Он кивнул, и я пулей вылетела из кабинета. Как же я устала! Хотелось быстрее оказаться дома. И еще переодеть джинсы, испачканные кровью Мануэля.
Я вышла в вестибюль шестого участка, думая, что Купер сидит и ждет на том же самом месте, где всегда дожидался меня после моих многочисленных бесед с детективом Канаваном (сегодня был поставлен новый рекорд – я тут уже во второй раз за 12 часов).
Но кресло пустовало. В вестибюле никого не было.
На улице шел сильный снег. Очень сильный. Я с трудом разглядела силуэт «рендж-ровера», припаркованного на площадке перед участком. Сквозь лобовое стекло я увидела Фрэнка, мужа Пэтти. Когда я постучала в окно, он вздрогнул и опустил его.
– Хизер! – закричала Пэтти с пассажирского сиденья. – Наконец-то! Прости, мы не заметили, как ты вышла. Мы слушали аудиокнигу. О воспитании детей. Нам ее посоветовала наша новая няня.
– Которая вас терроризирует?
– Да, та самая. Господи, ты бы видела ее лицо, когда мы сказали, что едем сюда! Она почти… Ладно, неважно. Залезай, на улице холод собачий.
Я уселась на заднее сиденье. Внутри пахло индийской едой. Фрэнк и Пэтти в ожидании меня лакомились самосой.
– Откуда вы узнали, что я здесь? – спросила я, когда они протянули и мне кусочек с тамариндовым соусом.
М-м-м!
– Купер позвонил, – объяснил Фрэнк. – Сказал, что ему нужно бежать и попросил забрать тебя отсюда. Наверное, работает над одним из своих дел. Кстати, чем он занимается?
– Откуда я знаю? – ответила я с набитым ртом. – Как будто он мне что-то рассказывает.
– Ты, правда, стала свидетельницей убийства? – спросила Пэтти, повернувшись ко мне. – Испугалась? В чем это у тебя джинсы?
– У меня не было времени испугаться, – сказала я, работая челюстями. – А это – кровь.
– Господи! – Пэтти в мгновение ока развернулась обратно к лобовому стеклу. – Хизер!
– Все в порядке. Я куплю новые. – Благодаря новогодним пиршествам я прибавила один размер.
К счастью, 14-й размер – все еще самый распространенный среди американских женщин. И все-таки, если не хочешь покупать новые джинсы каждый раз, когда прибавляешь в весе (а это весьма ощутимо для бумажника), то лучше сократить закупку жареных цыплят в погребке. А может, и не лучше.
Зависит от того, как ты выглядишь в новых джинсах.
– А снегопад-то и правда разыгрался, – заметил Фрэнк, выехав со стоянки.
На город обрушился настоящий буран, и никто и носа не высовывал из дома. Крупные хлопья снега быстро покрывали улицы и тротуары пушистым белым покрывалом.
– Не представляю, что там Купер может расследовать в такую-то погоду.
Фрэнк в глубине души слегка завидовал тому, что Купер – частный детектив. Большинство людей мечтают стать рок-звездами. Оказывается, бывает и так, что рок-звезды хотят переквалифицироваться в частные детективы. А я мечтаю только о том, чтобы похудеть до 8-го размера и есть все, что мне захочется.
Хотя я и не звезда. Больше.
– Хизер, надеюсь, хотя бы сейчас ты будешь осторожна, – заметила с переднего сиденья Пэтти. – Ты ведь не занимаешься расследованием убийства той девушки, правда?
– Нет, конечно, – сказала я.
