Хорошо хоть по дороге подкрепилась стаканчиком кофе!
Остальные студенты, каждого из которых я знала по имени, – они частенько приходили ко мне улаживать конфликты с соседями по комнате, – расселись на холодном мрамор ном полу, поскольку диван был двухместным. Я знала, чего они ждут. Я знала, чего они хотят.
И это мне не нравилось.
– Ребята, – обратилась я к ним, доставая из кармана ключи, – я уже сто раз говорила. Никаких переселений, пока не приедут студенты, переведенные в наш колледж. Потом посмотрим, что осталось.
– Это несправедливо, – заныл худенький мальчик с огромными наушниками на голове. – С какой стати все свободные места достанутся этим придуркам? Мы первые приехали.
– Мне очень жаль, – сказала я.
И это была правда, ведь если бы я могла их всех переселить, мне бы больше не пришлось выслушивать возмущенные вопли.
– Но вам нужно подождать, пока они не зарегистрируются. Потом, если останутся свободные места, вы сможете переехать. Подождите до понедельника, и тогда станет ясно, кто зарегистрировался, а кто – нет.
Мои слова заглушил всеобщий стон.
– До следующего понедельника я не доживу, – заверил один студент другого.
– Или не доживет мой сосед, – ответил тот, – потому что до понедельника я его убью.
– Убивать соседей по комнате запрещено, – проговорила я, входя в кабинет и включая свет. – И себя, кстати, тоже. Потерпите до следующей недели.
Большинство, ругаясь, ушло восвояси. Только Шерил нырнула в кабинет за мной следом, притащив с собой похожую на мышку девушку.
– Хизер, – снова сказала она. – Привет. Помнишь, ты говорила: если я найду кого-нибудь, кто согласиться поменяться со мной местами, то смогу переехать? Так вот, я нашла. Это моя подруга, соседка Линдси, Энн. Она сказала, что не возражает против переезда.
Я стащила с себя куртку и повесила ее на ближайший крючок. Опустившись в кресло, я посмотрела на Энн, которая, по всей видимости, была простужена и непрерывно сморкалась в насквозь промокший одноразовый платочек. Я протянула ей коробку с салфетками.
– Ты хочешь поменяться местами с Шерил, Энн? – спросила я, чтобы быть абсолютно уверенной.
Неужели кто-то может добровольно переселиться к человеку, который перекрасил стену над своей кроватью в черный цвет?
Хотя, наверное, и соседку Шерил не могло не раздражать, что часть комнаты украшена бесчисленными анютиными глазками, которые являлись эмблемой школы.
– Наверное, да, – безучастно проговорила Энн.
– Она хочет, – сияя, подтвердила Шерил. – Правда?
Энн пожала плечами и снова повторила:
– Наверное, да.
Я подумала, что Энн заставили согласиться на переезд.
– Энн, – сказала я, – а ты видела соседку Шерил, Карлу? Ты знаешь, что она… любит черный цвет?
– А… – догадалась Энн, – да, конечно. Она помешана на всем готическом. Я в курсе. Все в порядке.
– А… – попыталась я найти правильное слово, – змея?
– Все, что угодно. – Она посмотрела на Шерил. – Не обижайся, но лучше уж жить со змеей, чем с членом команды поддержки.
Шерил, ничуть не обидевшись, подмигнула мне.
– Видите? – сказала она. – Мы можем оформить наш переезд прямо сейчас? Потому что мой папа приехал специально, чтобы мне помочь, он хочет вернуться в Нью-Джерси до того, как начнется буран.
Я достала бланки и невольно пожала плечами, совсем как Энн. Наверное, это заразно.
– Хорошо. – Я протянула им бланки, которые следовало заполнить.
Когда девочки – Шерил, подпрыгивающая от возбуждения, и куда более спокойная Энн – заполнили бланки и ушли, я просмотрела отчеты за прошедшую ночь. В Фишер-холле круглосуточно работает охрана, студенты в приемной, лаборанты, которые отрабатывают жилье и бесплатное питание, дежуря в холлах. Все они обязаны составлять отчеты после дежурства, а моя обязанность – читать и принимать к сведению. Это всегда скрашивает мои утренние часы на работе.
Отчеты бывают и очень смешные, и совсем банальные. Прошлой ночью, например, из окна верхнего этажа выкину ли шесть пол-литровых бутылок пива, которые попали в крышу проезжавшего мимо такси. Десять полицейских из шестого участка битый час бегали по общежитию, пытаясь выяснить, кто у нас такой меткий.
Было сообщение и о том, что в приемной потерян чей-то диск с записью самого популярного фильма этого месяца. Один из лаборантов мрачно докладывал, что какой-то студент несколько раз громко хлопнул дверью, выкрикивая: «Как я все здесь ненавижу!» Лаборант предлагал послать этого студента на консультацию в службу психологической помощи.
В другом отчете сообщалось о небольшом переполохе, который возник, когда работник столовой застукал студента, пытающегося разогреть замороженную пиццу в тостере.
Телефон зазвонил, и я радостно схватила трубку, благодаря Бога за то, что меня еще кто-то помнит. Я действительно люблю свою работу. Но должна признать, что она не слишком помогает развитию моего интеллекта.
– Фишер-холл, это – Хизер, чем могу помочь? – Моя бывшая начальница, Рейчел, очень строго относилась к форме ответа по телефону.
Теперь она здесь не работает, но привычка осталась.
– Хизер? – Я услышала в трубке сирену «скорой помощи» – Хизер, это Том.
– Привет, Том. – Я посмотрела на часы.
9. 20. Да! Я оказалась на работе, когда он позвонил! Не только вовремя, а даже на 10 минут раньше!
– Где ты?
– В больнице Святого Винсента. – Том говорил очень устало.
Должность директора общежития Нью-Йорк-колледжа чрезвычайно хлопотная. Нужно присматривать за семью сотнями студентов, большинство из которых раньше никогда не жили вне дома и уж ни в коем случае не делили ванную ни с одним из человеческих существ. Жильцы валом валили к Тому со всеми своими проблемами – конфликты с соседями по комнате, академические задолженности, кризисы сексуальной самоидентификации – в общем, с чем к Тому ни приди, он должен помочь.
Если обитатель общежития получит травму или заболеет, директор должен убедиться, что с ним или с ней все в порядке. Нужно ли говорить, что Том проводит долгие часы в отделениях «скорой помощи», в особенности по выходным, когда студенты устраивают пьянки. И все это двадцать четыре часа в сутки, триста сорок три дня в году (у всех служащих Нью-Йорк-колледжа отпуск – 22 дня) он делает за бесплатную комнату, еду и зарплату не намного больше моей.
Кому-нибудь интересно, почему моя бывшая начальница проработала здесь лишь несколько месяцев?
Том, на первый взгляд, казался более постоянным. Если судить по его росту в 153 см и девяностокилограммовой фигуре болельщика техасского клуба «А&М», он до смерти рад был переехать из своей дыры в Нью-Йорк.
