– О господи, Хизер, ты такая жалкая, что дальше некуда!
Она снова нацелилась, но на этот раз я сумела вскочить на ноги и была готова к нападению.
– Рейчел, я давно хотела сказать тебе одну вещь. Двенадцатый размер… – Я крепко обхватила баллончик, хотя пальцы нещадно щипало, и изо всей силы ударила Рейчел кулаком в лицо. – …это нормальный размер, я не толстая.
Боль в костяшках пальцев была такая, будто они взорвались. Рейчел с визгом отшатнулась и схватилась обеими руками за нос, из которого хлынула кровь.
– Мой нос! Ты сломала мне нос, дрянь!
Я едва держалась на ногах: плечо пульсировало от боли, руки горели, будто я сунула их в костер, вся спина была в осколках стекла, костяшки пальцев правой руки онемели, из раны на лбу потекла кровь. Я заморгала, стряхивая с ресниц кровь, смешавшуюся с дождевой водой. Сейчас мне хотелось только одного: попасть под крышу, лечь куда-нибудь… ну и, может, посмотреть кулинарный канал. Но такой возможности у меня не было, нужно было разбираться с моей начальницей-психопаткой.
Рейчел стояла передо мной, одной рукой зажимая нос, в другой держа наготове электрошокер. Я применила прием борьбы: обхватила ее за талию (тонкую, надо сказать) и бросила на пол, как стодвадцатифунтовый мешок модных тряпок. Она упала, пытаясь вырваться, а я отчаянно старалась отобрать у нее электрошокер.
И все это время она всхлипывала. Не от страха – хотя ей надо было бы бояться, потому что я была полна решимости ее убить, – а от злости. Ее темные глаза горели такой ненавистью, что я только удивлялась, как не замечала этого раньше.
– Говоришь, хорошие девочки приходят к финишу последними? – Я изо всех сил ударила ее ногой по колену. – Тогда как тебе вот это? Как, по-твоему, я хорошая?
Но бить ногами Рейчел – все равно, что бить ногами манекены, которые используют в краш-тестах
[18]
автомобилей. Казалось, Рейчел нечувствительна к боли. А еще она, оказывается, очень сильная, гораздо сильнее меня, несмотря на мою убийственную ярость и преимущество в росте и весе. Мне не удавалось вырвать у нее оружие. Я где-то читала, что в минуты отчаяния у некоторых людей появляется невероятная сила, не соответствующую их размерам, например, мать может поднять автомобиль, который наехал на ее ребенка, а конный полицейский – вытащить свою любимую лошадь из провала в земле. Рейчел стала сильной, как мужчина – мужчина, который видит, что жизнь рушится у него на глазах.
И Рейчел явно не сдастся до тех пор, пока кто-нибудь из нас не умрет.
Подозреваю, что этим человеком буду я. Мои пальцы стали скользкими от дождевой воды и крови. Как я ни пыталась сбить Рейчел с ног пинками, она все-таки сумела подняться, и теперь мы боролись за обладание оружием. В пылу драки мы придвинулись опасно близко к краю террасы.
Рейчел каким-то образом изловчилась повернуться так, что к горшку, из которого свисали стебли вьющегося растения, оказалась прижата я. Этот горшок мало отличался от того, который чуть не убил Джордана. Мое лицо было задрано вверх, и из-за дождя я почти ничего не видела. Я закрыла глаза и сосредоточилась на недостижимой задаче: на том, чтобы удерживать руки Рейчел наверху, так, чтобы металлические штыри шокера были подальше от моего тела. Не открывая глаз, я почувствовала, как цветочный горшок покачнулся и упал, и через несколько секунд далеко внизу раздался громкий треск – это горшок разбился о тротуар.
Но самым страшным было то, что между моментом, когда горшок накренился, и этим звуком прошел довольно заметный промежуток времени – я успела сосчитать до десяти. Десять секунд свободного падения. Десять секунд на размышления о смерти.
Мои руки ослабели, я заплакала – царапины на лице защипало от соленых слез.
Видя, что я слабею, Рейчел захохотала.
– Ну вот, видишь, Хизер. Ты слишком хорошая девочка, чтобы победить. Слишком слабая. В неважной форме. Потому что иметь двенадцатый размер – значит, быть толстой. Ну да, я знаю, что ты скажешь. Это размер среднестатистической американки. А знаешь, что я тебе скажу, Хизер? Среднестатистическая американка – толстая.
– О боже! – Я выплюнула дождевую воду и кровь. – Рейчел, ты больна, тебе нужно лечиться. Если хочешь, я найду тебе специалиста…
Рейчел меня как будто не слышала.
– Зачем тебе вообще жить? – усмехнулась она. – Твоя музыкальная карьера полетела к черту. Твой парень тебя бросил. Родная мать нанесла удар в спину. Тебе нужно было умереть еще вчера, в лифте. Или за день до этого, только я промахнулась. Сдавайся, Хизер. Хорошие девочки никогда не побеждают.
На слове «побеждают» Рейчел начала медленно сгибать мои руки. Я не могла ей помешать, она была намного сильнее. Теперь я плакала, не таясь. Плакала и боролась, стараясь не слушать ее голос. А она убеждала:
– Подумай хорошенько. О твоей смерти расскажут в новостях по каналу «Эм-Ти-Ви». напечатают в газетах. Ну, в «Таймс» ты вряд ли попадешь, но в «Пост» – наверняка. Кто знает, может, про тебя еще сделают передачу из цикла «Правдивые голливудские истории» – расскажут о певичке одного хита, которая не дожила до тридцати лет.
Я открыла глаза и посмотрела на нее с яростью. Говорить я не могла, потому что все силы сосредоточила на борьбе. Но вот мои руки начали дрожать от невероятного напряжения, и я услышала победный смех Рейчел и ее финальную издевку:
– Хизер! – радостно сказала она. Ее голос доносился как будто издалека, хотя она нависала прямо надо мной. – Ты знаешь, сколько нужно блондинок, чтобы ввернуть лампочку?
И тут вдруг ее голова словно взорвалась. Честное слово! Только что она смеялась мне в лицо, а в следующее мгновение исчезла, какая-то сила отбросила ее от меня, удар был настолько мощный, что из раны на ее голове тотчас же брызнула кровь и попала мне в глаза. Электрошокер погас, тело Рейчел с глухим стуком шлепнулось на мокрый пол террасы.
Я прильнула к стене террасы и стала вытирать лицо тыльными сторонами ладоней – только эти части моего тела не пострадали. Я слышала шорох дождя и чье-то шумное дыхание. До меня не сразу дошло, что это дыхание не мое. Наконец я смогла нормально видеть. У моих ног лежала Рейчел, из раны на ее голове лилась кровь, смешиваясь с дождевой водой на полу. А передо мной с окровавленной бутылкой «Абсолюта» стояла миссис Эллингтон. Ее розовый спортивный костюм промок, грудь часто вздымалась, глаза горели презрением. Она посмотрела на распростертое тело Рейчел и покачала головой.
– Я ношу двенадцатый размер, – сказала она.
32
Ну, давай же, вперед,
