Я удивилась:
– Ты хочешь сказать, парень занимался с девушкой сексом, а потом столкнул ее с крыши лифта?
– Что-то вроде этого. – Мне показалось, что Куперу неловко. Ему не нравилось говорить со мной о сексуальных извращениях, и он сменил тему. – А что другая девушка? Первая? Ты говорила, что она не регистрировала в журнале никаких гостей в ночь своей смерти?
– Нет, не регистрировала. Но я и сейчас, перед твоим приходом тоже проверяла журнал. Роберта прошлой ночью тоже никого не регистрировала. – Я немного подумала, и мне кое-что пришло в голову. – А если… если в комнате Элизабет тоже было что-нибудь в этом роде… ну, презерватив или еще что? Полицейские его бы нашли?
– Могли не найти – если не искали. А если они были убеждены, что смерть девушки была несчастным случаем, то даже и смотреть не стали.
Я покусала нижнюю губу.
– На месте Элизабет никто не поселился. Ее соседка по комнате теперь живет одна. Мы могли бы пойти и взглянуть.
Купер посмотрел на меня с сомнением.
– Хизер, я согласен, в гибели этой девушки есть что-то подозрительное, – сказал он. – Особенно, если учесть историю с ключами и презерватив. Но то, что ты подразумеваешь…
– Ты первый об этом заговорил, – напомнила я. – И потом, посмотреть-то мы можем, кому от этого станет хуже?
– Даже если мы туда заглянем, – с сомнением сказал Купер, – вряд ли мы что-нибудь там найдем. После ее смерти прошла целая неделя.
– Попытка не пытка. – Я повернулась к двери. – Пошли.
– Почему тебе так важно доказать, что эти девушки погибли не в результате несчастных случаев?
Естественно, я не могла сказать ему правду. Потому что не хотела выглядеть психопаткой, как меня обязательно заклеймила бы Сара. Именно так я и буду выглядеть, если признаюсь, что у меня такое чувство, будто я… будто я обязана этому зданию, самому Фишер-холлу, разобраться, что здесь на самом деле произошло. Фишер-холл в некотором роде спас мне жизнь, и я должна ему отплатить.
Ну ладно, на самом деле он спас меня только от участи окончить век официанткой в какой-нибудь забегаловке. Но разве этого мало? Конечно, в этом мало смысла, Сара бы точно обвинила меня в переносе нежных чувств к родителям или моему бывшему на груду кирпичей, сложенную в здание в 1850 году. Но я действительно чувствую себя обязанной доказать, что в гибели студенток нет вины Фишер-холла, то есть персонала (который якобы упустил, как девушки начали скатываться по наклонной плоскости), вины самих девушек (они вовсе не похожи на тех, кто может выкинуть такую глупость) или даже вины самого здания, потому что оно, как кажется некоторым, недостаточно уютное. Студенческая газета уже посвятила одну статью подробному разбору опасности лифт-серфинга. Как знать, что им вздумается напечатать завтра.
Вот видите, я же говорила, что это звучит глупо. Но я не успокоюсь, пока не разберусь во всем этом. Жаль, что Куперу этого не объяснишь. И пытаться бессмысленно, я знаю.
– Потому что девушки не занимаются лифт-серфингом, – вот и все что я могла сказать.
Сначала мне показалось, что Купер просто возьмет и уйдет, как детектив Канаван, не сказав ни слова и злясь, что я зря потратила его время.
Но он только вздохнул и сказал:
– Ладно, похоже, придется осмотреть еще одну комнату.
9
Тряси своим помпоном,
тряси своим помпоном,
тряси своим помпоном,
тряси ночь напролет.
«Тряси». Исполняет Хизер Уэллс. Авторы песни О' Брайен/Хенке. Из альбома «Рокет-поп». «Картрайт рекордс»
Соседка Элизабет Келлог по комнате 1412 на мой стук сразу же открыла дверь. Она была в свободной белой футболке и черных леггинсах, в одной руке – портативный телефон, в другой – сигарета.
Я изобразила улыбку:
– Привет, меня зовут Хизер, а это…
– Привет, – перебила меня девушка.
Когда она увидела Купера, у нее округлились глаза.
А почему бы и нет, собственно говоря? В конце концов, она – здоровая американская девушка из плоти и крови, а Купер похож, и даже не слегка, на идеал американских девушек.
– Купер Картрайт, – сказал он.
Купер улыбнулся соседке Элизабет такой ослепительной улыбкой, что я бы, пожалуй, подумала, что он специально отрабатывал ее перед зеркалом для таких вот случаев. Но я-то точно знала, что это не так: Купер не из тех, кто отрабатывает улыбки перед зеркалом.
– Марни Вилла Дельгадо, – представилась девушка.
Марни оказалась такой же крупной, как и я, только шире в грудной клетке, чем в бедрах. У нее были длинные, сильно вьющиеся темные волосы. По оценивающему взгляду, которым она меня смерила, я поняла, что она, как и многие женщины, пытается понять: мы с Купером – парочка, или он свободен.
– Марни, – сказал Купер, – мы бы хотели поговорить с тобой о твоей бывшей соседке, Элизабет.
На этот раз Купер обнажил в улыбке столько зубов, что чуть не ослепил меня. Но не Марни. Она, судя по всему, решила, что мы с Купером – не парочка. (Интересно, как это другие девушки догадываются о таких вещах? Марни, Рейчел, Сара… Почему они могут, а я нет?) Сказав в затрещавший телефон: «Мне нужно идти», Марни повесила трубку и гипнотически уставилась на Купера:
– Заходите.
Мы вошли. Я сразу заметила, что после смерти Элизабет Марни очень быстро переделала в комнате все по-своему. Кровати были сдвинуты – получилась большая двуспальная кровать, которую Марни накрыла огромным покрывалом леопардовой расцветки. Два комода она поставила один на другой, и теперь в ее распоряжении было восемь ящиков вместо четырех. Письменный стол Элизабет превратился в развлекательный центр, на нем стояли телевизор, видеомагнитофон и CD-плеер, и все это – в пределах досягаемости от кровати, достаточно просто протянуть руку.
– Я уже все рассказала полиции. – Марни стряхнула пепел с сигареты на коврик (тоже леопардовой раскраски) и вдруг переключила все внимание с Купера на меня. – Постойте, мы с вами знакомы? Вы случайно не актриса?
Я ответила чистую правду:
– Я? Нет, не актриса.
– Но вы работаете в шоу-бизнесе, – уверенно заявила Марни. – Ой, может, вы снимаете кино о жизни Бет?
Не дав Куперу и рта раскрыть, я быстро спросила:
– А ты думаешь, жизнь Бет интересна для кино?
Марни пыталась изображать крутую девчонку, но закашлялась, затягиваясь сигаретой.
– Еще бы! Представляю, как бы вы это показали. Девушка из провинции приехала в большой город – стресс, конечно. Погибла по глупости, прыгая на спор. А можно мне сыграть в вашем фильме? У меня есть опыт…
