Повиснув на стропах парашюта, капитан повернул голову и посмотрел на остальных бойцов "Альфы". Парашютисты вытянулись длинной полосой на несколько сот метров. Особенность приземления требовала от них определенного подхода, все-таки садятся не на ровную площадку стадиона, а на гору, почти километр над уровнем моря. Тут нужна ювелирная точность…
Поймав воздушный поток, Новодворский заскользил, как серфингист на доске по гребню волны. Вскоре капитан увидел и объект приземления. Гору Хазар нельзя было спутать с любой другой из-за рукотворного стартового трамплина, торчащего из горы, как нос зазнайки. Теперь антитеррам следовало садиться. Валерий стал тянуть на себя рули управления, парашют уже не скользил, а опускался на острый изломанный пик горы Хазар.
За время тренировочных прыжков парашютная группа, насчитывающая с полсотни бойцов, потеряла семь человек. Трое поломали ноги, двое руки, один умудрился сломать четыре ребра, и последний обогатился сотрясением мозга, свалившись после приземления с утеса. Теперь они проходили курс лечения в Москве в Главном военном госпитале. А остальные в данный момент болтались между небом и землей, внимательно высматривая площадку для приземления.
Вершина горы стремительно росла в размерах, она уже не казалась остроголовой игрушкой, капитан мог разглядеть изломы, трещины и даже замысловатый узор базальта.
— Хоп, — выдохнул Валерий, едва его ноги коснулись поверхности горы, и, уже заваливаясь на бок, тут же потянул на себя парашютные стропы, гася купол. Через секунду приземлился еще один боец, затем еще и еще…
За полторы минуты вся группа надежно оседлала вершину горы Хазар.
— Все целы? — пряча скомканный купол в парашютный мешок, спросил полковник Маковцев.
Раненых и покалеченных не было, теперь можно было душевно помянуть инструктора по парашютной подготовке, заставившего начальство раскошелиться на наколенники и налокотники, на манер тех, которые используют роллеры. Именно пластиковые доспехи и защитили антитерров от случайного травматизма.
— Радист, "шарманка" цела? — Второй вопрос Маковцева уже касался оборудования. "Шарманка" — радиомаяк, который следовало установить над выходом из аэродрома. На сигнал этого маяка и будет направлена крылатая ракета. Уничтожение стартового трамплина "обездвижит" носитель террористов и даст возможность спокойно действовать бойцам "Альфы".
— Да что ей сделается? — убедившись в целостности прибора, наигранно беспечно ответил радист.
Теперь следовало выдвигаться на исходную позицию, и если диверсантам из отряда "Вымпел" пришлось карабкаться вверх, то их коллегам из "Альфы" предстояло произвести действие прямо противоположное. Пещера подземного аэродрома находилась под ними, почти в двух сотнях метрах…
Маленький подмосковный город Софрино ничем особенным не выделялся среди других городков. Почти ничем, только узкий круг специалистов армии и разведки, да еще с десяток журналистов знали, что именно в этом городке был развернут Центр управления ПРО (противоракетной обороны).
В конце семидесятых годов, когда стало ясно, что основным оружием ядерной эпохи являются ракеты, с которыми бороться крайне трудно, было решено создать щит ПРО, такой же глобальный, как и система ПВО. Возможности для этого были, успешно прошли испытания первой в мире противоракеты. Сверхскоростная ракета-истребитель могла уничтожить все образцы западных ракетоносителей. Для большей эффективности применения противоракет в Красноярске, Латвии, Азербайджане строились ДОНы (радиолокационные станции Дальнего обнаружения и наведения). А Центр управления новой системы решили организовать в Софрино, сюда стекались все нити управления огромным и сложнейшим организмом.
Американцы также попытались создать свою ПРО, но вскоре сообразили, что безнадежно отстают от СССР, и предложили в официальном порядке запретить разработки ПРО (в случае развития их технологий до нужного стандарта разрешить в одностороннем порядке). В Советском Союзе тогда уже умы будоражили демократические бредни, и договор вскоре был подписан, даже в знак доброй воли была закрыта, а после и демонтирована Красноярская РЛС. С развалом Советского Союза та же участь постигла и ДОН в Латвии. Пока еще исправно функционировала радиолокационная станция в Азербайджане, надежно контролируя воздушное пространство на южном направлении. Но как долго это продлится — никто не мог сказать, все-таки суверенное государство.
Теперешний Центр управления российской ПРО был куда скромнее, информацию уже получали от обычных РЛС (коими пользовались в ПВО и авиации) и со спутников-шпионов, предназначенных отслеживать пуски баллистических ракет.
Именно этот центр был выбран генерал-лейтенантом Журавлевым как координационный штаб предстоящей операции, которая получила название с легкой руки советника Балерина "Освобождение". В Центре управления имелось все необходимое для наиболее эффективного контроля развивающихся событий в зоне боевых действий.
Начальник оперативного отдела ГРУ Журавлев приехал в Софрино еще с вечера, сразу после беседы с советником Президента. Анатолий Михайлович спросил у генерала, сколько было проведено операций по освобождению похищенной боеголовки.
— С этой — три, — честно ответил Андрей Андреевич.
— Ну, дай-то бог, чтобы эта была последней и успешной, — пожелал на прощание Балерин.
Уже сидя в салоне служебной "Волги", генерал Журавлев снова и снова возвращался к этому разговору, задавая себе всего один вопрос, что имел в виду президентский советник? Не верит в успех предстоящей операции или информация о похищенной боеголовке ушла значительно дальше? Круг посвященных с каждым днем разрастался… Андрей Андреевич вспомнил о недавней утечке секретной информации. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не счастливая случайность…
Несколько дней назад министр иностранных дел звонил президенту Азербайджана. Не затягивая разговор, сказал старинному другу о "кроте", оказавшемся в его окружении. Президент пообещал разобраться. А сегодня утром сам позвонил министру и сообщил о случившемся горе, во время ремонта лифта референт президента по неосторожности шагнул с десятого этажа в шахту лифта. Собеседники друг друга поняли. Азербайджанская госбезопасность отыскала "крота" и, не привлекая внимания, его зачистила.
"Поторопились коллеги, — подумал тогда Журавлев. — Не спугнут ли иранских диверсантов?"
Теперь этот вопрос, как предупредительная лампочка, сигнализировал в его мозгу. Все-таки действия коммандос при разработке плана операции "Освобождение" были учтены и на них сделана определенная ставка.
Узнав о смерти своего агента, не отменит ли иранское командование атаку на аэродром? И тут же военный разведчик сам ответил на свой вопрос: "Нет, не успеют. На выяснение, случайная это гибель или целенаправленная ликвидация, уйдет достаточно много времени. А штурм аэродрома состоится уже завтра, да и приз слишком ценный, чтобы от него отказаться просто так…"
В Софрино Журавлев приехал не один, а в компании других большезвездных генералов, заместителей руководителей служб, принимавших участие в операции. Андрей Андреевич представлял ГРУ, вместе с ним ехал первый замдиректора ФСБ. Контрразведчики все это время работали рука об руку с военной разведкой, и теперь спецназ госбезопасности пойдет на штурм вместе с армейцами. В "Мерседесе", мчавшемся за журавлевской "Волгой", ехали заместители начальника СВР, министра внутренних дел и командующего авиацией.
