Командующий Сибирским военным округом стоял немного в стороне от московского гостя и задумчиво покусывал нижнюю губу. Этот год для него не задался: за пять месяцев пожары на трех арсеналах окружного подчинения, тысячи тонн боеприпасов взлетели на воздух (в прямом смысле), погибли люди, идет расследование. Землю роет ФСБ, военная прокуратура, лучшие оперативники военной разведки округа брошены на расследование. Неизвестно, что вызовет это расследование, а тут еще захват БЖРК. Генеральские погоны буквально жгли плечи командующего. Он искоса глянул на Журавлева. „Странный он, этот председатель правительственной комиссии, прилетел один, но с собой притащил на двух грузовых самолетах три интуристовских „Икаруса“, пару броневиков и даже вертолет. А сам влез на холм и стоит здесь, как Наполеон над Бородинским полем“.
Андрей Андреевич Журавлев долго и пристально смотрел на БЖРК, казавшийся с расстояния затаившимся сказочным чудовищем. Впрочем, боевой железнодорожный ракетный комплекс был самым настоящим чудовищем, чудовищем атомного века. И захватившие его не могли быть пьяными хулиганами, случайно забравшимися на военный объект, как не могли это быть беглые преступники или дезертиры. Система безопасности БЖРК надежно защищала его от всевозможных неприятностей. Те, кто взял и ракетный комплекс, были профессионалы самого высокого класса, четко знавшие, что им надо делать и как это сделать лучше. Поэтому Журавлев, прежде чем лететь, обратился к армейским экспертам-диверсантам, которые за десятки лет службы в Советской империи зубы съели, разрабатывая операции по захвату вражеских ракетных шахт, штабов, узлов связи, мобильных ракет, атомных субмарин и даже авианосцев. Эксперты, выслушав поставленную задачу, недолго совещались, сделали поправку на текущий момент. Потом задали наводящий вопрос: „В каком режиме изволите работать?“ И услышав: „В боевом“, — тут же выдали необходимые рекомендации. Потому председатель правительственной комиссии и прилетел на двух транспортных самолетах „Ил-76“, загрузив в них самое лучшее и секретное из закромов ГРУ. Впрочем, раскошелилась и ФСБ, отрядив с генералом штурмовой отряд антитерров „Альфа“. Еще в полете они получили снимки захваченного БЖРК, и сейчас штаб „Альфы“ (находящийся в Москве) планировал освобождение ракетного комплекса.
Насмотревшись вдоволь на казавшийся вымершим железнодорожный состав, Журавлев взглянул на циферблат своих часов и недовольно покачал головой. В следующую секунду откуда-то издалека донесся вначале тихий, затем все нарастающий хлопающий звук.
По бледно-голубому небу под огромными пушистыми облаками не спеша плыл небольшой вертолет „Ми-2“. Выкрашенная в стальной цвет винтокрылая машина почти сливалась с небом. Но по мере приближения вертолет становился все виднее, звук вращающихся винтов делался все громче.
Не долетев несколько сот метров до цепи выставленной бронетехники, вертолет завис. Под мощными ударами винтов лес, раскинувшийся внизу, гнулся, шумел и стонал. С командного холма винтокрылая машина была хорошо видна, на первый взгляд обычная серийная модель, которых сейчас по стране и за рубежом тысячи. Впрочем, было нечто и нестандартное: на выпирающей морде машины был небольшой нарост, похожий на гигантскую бородавку, но это новшество не сильно бросалось в глаза, особенно людям несведущим.
Из присутствующих только Андрей Андреевич Журавлев знал истинное предназначение вертолета. „Ми-2“ был оснащен геолокатором „Гребник“, новейшей системой электронного обнаружения мин. Антенна-бородавка изучала невидимую человеческому глазу лазерную сеть, которая накрывала все пространство вокруг БЖРК. Два оператора-программиста, находящиеся в салоне вертолета, при помощи мощного бортового компьютера, на который скачивалась информация геолокатора, проводили спектральный анализ грунта на наличие взрывчатых веществ.
— Вижу вертолет, — совсем не по-военному доложил стоявший у окна Щегол.
С момента появления первых солдат и техники он здесь стоял, как будто прирос. Сперва его парализовал страх, но, по мере прибывания войск, он становился все храбрее, уже в полной мере осмысливая, какой техникой они сейчас обладают и какие могут быть последствия, если одна из ракет будет повреждена. Нет, войска на штурм не пойдут себе дороже. За броней вагона — командного пункта он чувствовал себя, как в крепком доме во время грозы.
В отличие от своего „адъютанта“, Сергей Луницкий не пребывал в состоянии эйфории. Он прекрасно понимал, что в стране найдутся силы, способные выковырнуть их из этого бронепоезда. Но только для этого необходима решительность высокого начальства отдать приказ на штурм, время, чтобы просчитать все „за“ и „против“ и лишь потом обрести решимость. Слишком короткий отрезок этого времени прошел, чтобы высокое начальство обрело решимость, и все же…
Сергей поднял трубу перископа на манер тех, что стоят на подлодке, позволяющего вести круговой обзор, находясь в неподвижном состоянии. Припав к мягкой резине наглазника, Луницкий быстро отыскал зависший над тайгой вертолет. Ничего особенного, „малыш“ из семейства „Миля“, от такого не жди беды. Все-таки не ударный „крокодил“ „Ми-2“ или все еще секретная „Черная акула“.
Вертолет висел неподвижно как стрекоза, которую посадили на иглу. Но прошло пять минут, и он неожиданно стал набирать высоту, затем круто развернулся и полетел восвояси.
Некоторое время Сергей наблюдал за удаляющейся механической стрекозой, потом оторвался от перископа, нажал кнопку общей связи и громко объявил:
— Всем постам, следить не только за землей, но и за небом. Знаю я этих артистов, чуть зазевался, а они как архангелы с неба хоть на парашютах, хоть на дельтапланах, и пишите письма из КПЗ, кто выживет, конечно. Так что, если не соскучились по моргу или тюрьме, смотреть в оба.
Едва вертолет скрылся за грядой серебристых облаков, к Журавлеву почти бегом направился офицер спецсвязи.
— Товарищ генерал, — обратился к нему связист, — только что передал „Гребник“: все чисто.
— Значит, террористы вокруг БЖРК мин не поставили. Надеются на бронезащиту боеголовки тех двух красавиц, что им удалось захватить, — задумчиво произнес Андрей Андреевич, потом перевел взгляд на стоящего перед ним связиста. Высокий, стройный, полевая форма на нем сидела, как влитая. Лицо гладкое, без морщин, кожа нежная, необветренная. „Связь — военная интеллигенция“, — почему-то подумал генерал, но вслух произнес другое: — Ну-ка, дружок, позови командира „Альфы“.
Капитан козырнул и опрометью бросился с холма вниз к трем интуристовским „Икарусам“ с затемненными стеклами. Через минуту появился командир антитеррористического отряда „Альфа“ полковник Маковцев, широкоплечий, среднего роста, с лицом профессионального боксера, испещренным мелкими шрамами. Это был настоящий бойцовый пес, прошедший не через одну схватку и вышедший победителем (если до сих пор живой). Камуфлированная форма сидела на нем не так ладно, как на связисте, но внешний вид мог ввести в заблуждение только дилетанта.
Подойдя к генералу, Маковцев небрежно козырнул — этикет не в особой чести у волкодавов. Идущие на смерть роднятся пролитой кровью, своей и чужой.
