— Чего ты хочешь? — наконец устало пробормотал правозащитник.
— Так, пустяки, несколько мелких одолжений.
— Конкретнее.
— Для начала, думаю, неплохо бы выпить, так сказать за встречу, — предложил Степан, он не давал адвокату времени на передышку, на осмысление произошедшего. Ломая того психологически, добивался полного подчинения.
— У меня только безалкогольное пиво, — развел руками Правдин.
— Сойдет, — удовлетворительно кивнул Скок. — Главное, не что ты пьешь, а с кем.
Сергей Анатольевич вышел на кухню. И через минуту вернулся с расписанным хохломскими узорами подносом, заставленным бутылками с безалкогольным пивом «Балтика» и пивными бокалами тонкого стекла. Корчинский проигнорировал предложенный бокал и отхлебнул из горлышка.
— Может, заказать раков или омаров? — с неприкрытой злостью спросил Правдин, его бесило затягивание развязки этой опасной ситуации.
— Не стоит, — снисходительно покачал головой Степан. — Поговорим о деле. — Я весь внимание.
— Ты уже знаешь об аресте Гоблина, Махмуда Максурова?
— Да, я слышал, — кивнул Правдин. — За все, что этот мальчик натворил, — пожизненное, самое малое, что его ждет. При любом раскладе у Гоблина нет шанса выйти на свободу живым.
Бывший адвокат снова кивнул, он не хуже других был осведомлен о «шалостях» Гоблина и прекрасно понимал, что таких надо отстреливать, как бешеных собак. Благо времена другие, поэтому максимум пожизненное.
— Я хочу, чтобы ты, Сергей Анатольевич, договорился с Асламбеком Максуровым. Я могу вытащить его брата, но взамен мне кое-что потребуется от него. Закончив свою речь, Степан снова приложился к горошку бутылки. Несколько секунд Правдин с высокомерной миной разглядывал сидящего напротив гостя, после чего произнес:
— Насколько мне известно, объявленный в международный розыск Асламбек Максуров находится за рубежом в одной из мусульманских стран. А я не директор ГРУ или ФБР, чтобы его вытащить оттуда. Сделав еще несколько глотков, Степан улыбнулся.
— О похождениях Синдбада-Асламбека я тоже осведомлен. Но, говоря о своей просьбе, имел в виду совсем другое. Ты, Сергей Анатольевич, дружишь со старшим Максуровым, Мусой. — Правдин замотал головой, пытаясь что-то сказать, но Скок не дал ему и рта раскрыть. — Вы члены одного гольф-клуба и любите в свое удовольствие помахать клюшками, а потом от души попариться в баньке. В отличие от тебя у старшего брата наверняка существует постоянная связь со средним. Вот ему и передай мое предложение, заодно сообщи, что я довольно серьезный товарищ и если что обещаю — то делаю.
— Это все? — Правдин одним глотком осушил свой бокал.
— Нет, — покачал головой Корчинский. — Будет еще одна небольшая просьба. Для тебя, уважаемый Сергей Анатольевич, сущий пустяк.
— Но потом ты отдашь мне эту чертову кассету.
— Естественно. — Поставив на поднос пустую бутылку Скок поднялся с дивана и, не прощаясь, направился к вы ходу.
Расстрел журналистского фуршета перед брифингом в «Руси» вызвал огромный политический резонанс. Газетчики и телевидение, демонстрируя кадры с места побоища, взахлеб вещали об убитых и раненых коллегах. Снова и снова требовали решить вопрос с разрастающейся проблемой терроризма…
Бахрама Джамбекова сразу после покушения перевели на территорию 45-го отдельного полка ВДВ специального назначения, таким образом стараясь защитить на случай рецидива. После тщательной перетряски московского дна аналитики ФСБ пришли к выводу, что нападавшие вложили в эту атаку все свои силы, не решившись растянуть акцию на несколько последовательных этапов.
После этого кандидата в депутаты вернули к обычному теперь уже месту проживания в пентхауз гостиницы «Эльбрус», где к этому времени собрались члены предвыборного штаба. Естественно, те, кому удалось выжить в недавней кровавой бане. Стилистка оказалась в больнице с нервным срывом, спичрайтер получил тяжелую контузию от близкого разрыва ручной гранаты. Из этой основной троицы больше всех повезло только пиар-менеджеру. Ему шальной пулей разорвало мышцу на икре. И уже через два дня специалист по воздействию на общественное мнение был выписан из больницы и теперь ходил, хромая и демонстративно опираясь на массивную деревянную трость. Трое убитых и пятеро раненых референтов были заменены новыми, которые, между собой общаясь, судачили, что ни за какие коврижки не поедут больше на разные там брифинги, фуршеты и тому подобное.
С появлением Бахрама Джамбекова работа предвыборного штаба закипела с новой силой. Пиар-менеджер быстро ввел в курс дела стилиста и спичрайтера, объяснив, каким должен быть образ будущего избранника народа. Те согласно кивнули и принялись за работу, сам же пиар-менеджер стал еще больше раскручивать пропагандискую машину. Теперь основной ударной силой стала бульварная «желтая» пресса, пичкающая обывателя самыми невероятными сплетнями и слухами.
Совсем по-другому себя чувствовал и сам кандидат в депутаты. Совершенно не пострадавший в перестрелке Джанбеков тем не менее потерял нескольких близких родственников. Все происходящее повергло Бахрама в шоковое состояние, вернувшись в «Эльбрус», он некоторое время совершенно не интересовался ходом дел своей предгорной кампании и долгими часами мог сидеть у окна, наблюдая за движением транспорта по улице.
На другой день после возвращения Джамбекова в гостиницу приехали курирующие его чекисты. Полковник Христофоров прибыл в сопровождении старшего лейтенанта Лялькина, который поддерживал раненую правую руку черной атласной повязкой. Они только что вернулись с похорон офицеров Главного управления охраны, в буквальном смысле слова закрывших своими телами кандидата в депутаты.
Поднявшись на верхний этаж, Владимир Христофоров предъявил свое удостоверение стоявшим у шахты лифта охранникам и поздоровался за руку с молодым розовощеким капитаном, которого назначили взамен погибшего майора Толстова. Тут же появился и пиар-менеджер, который направился к полковнику, еще активнее хромая и тяжело опираясь на трость.
— Как он? — после обмена рукопожатиями спросил полковник.
— В глубоком ступоре, — огорченно покачав головой пожаловался спец по общественному мнению. В его голосе послышались глухие нотки усталости. Трудно идти вперед, когда за плечами безжизненная ноша.
— Ничего, сейчас я его верну к жизни, — криво ухмыльнувшись, зло пообещал Христофоров. — Где он?
Бахрам Джамбеков сидел в своем рабочем кабинете машинально пальцем вертел металлический футляр перекидного календаря. На вошедшего без стука чекиста он не обратил никакого внимания.
— Салам аллейкум, уважаемый, — с порога громко поздоровался полковник. Джамбеков даже не поднял головы на голос вошедшего. В два прыжка Владимир пересек кабинет и ударом руки сбил в дальний угол календарь. — Что за поведение, Бахрам Мусаевич? Вы же не институтка из Смольного в конце концов!
— У меня погиб двоюродный брат, двое племянников и умер дядя, — со злостью произнес Бахрам Джамбеков. Его плечи напряглись, как будто он собирался броситься на чекиста. Темные глаза горели гневом.
