Видимо, это даже для Болта оказалось неожиданным.
— Какой перемет? Здесь вроде рыбаков маловато…
— Приехать могли откуда-нибудь, — хмыкнул Юрка. — И научить.
Световое пятно между тем медленно перемещалось от стенки до стенки. Сначало в одну сторону, потом в другую, но с каждым разом все дальше отплывая от лодок. Когда Механик удалился метров на пятьдесят, он встал в воде во весь рост, поднял руки и, повернувшись лицом к лодкам, сделал ладонями водительский жест: «Давай ближе ко мне!» Якорь подняли, и лодки подошли к Еремину вплотную, после чего опять опустили камень за борт.
— Пока все чисто, — сказал Механик, вынув изо рта загубник и подняв маску на лоб. — Водичка, кстати, довольно прозрачная, не зря эти маздуры ил черпали. Я так полагаю, что они и досюда доходили. Поэтому самое опасное будет там, где ил останется.
— Тут юноша о каких-то переметах говорил, — заметил Болт. — Ты в курсе, как они устроены?
— Юноша знает, о чем говорит, — хмыкнул Механик. — Только здесь, поди-ка, немного по-другому это сделают. Я так полагаю, что леску поперек кяриза протянут, один конец к нагелю, другой — к мине, причем мину могут и в стену вмуровать, и даже прямо над головой. А от лески сделают отводки с крючками, только не вниз, как на обычном перемете, а вверх, для чего насадят на них пробки или даже поплавки настоящие. Под поверхностью воды при такой освещенности их фиг издалека увидишь, а когда зацепишься лодкой — мало не покажется.
— Неужели они эту свою систему на надувные лодки рассчитывали? — недоверчиво произнес Богдан.
— А ты думаешь, они с той пещеры пешком по воде брели, ревматизм наживали? — усмехнулся Механик. — Они знаешь, какие плотики из бурдюков делают? Амударью переплыть можно!
— У-у! — протянул Богдан. — Где та Амударья? Отсюда три лаптя по карте!
— Тем не менее эту технологию и тут знают, — убежденно сказал Механик, глянув на Доврона.
— Я не знаю, честно! — поспешно ответил тот.
— Это неважно, — отмахнулся Болт. — Ты лучше прикинь примерно, сколько нам еще в этой канализации ошиваться?
— Ровно столько, чтоб потом не быть всю жизнь покойником, — витиевато объявил Мех.
ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ?
— Есть пульс! Есть! — воскликнула Лариса Григорьевна. — Кажется, оживает…
— Ну-ну, — погладил бороду Баринов. — Сколько времени натюкало?
— Около четырех минут. Точно не засекала…
— На уровне прежних сбросов. Значит, по идее, через полчаса все должно восстановиться до нормы. А может, она опять шутки шутит? Проимитирует кому, как в прошлом году, а потом возьмет да и смоется…
— Но Аня утверждала, что ее контрсуггестивную программу обойти никак нельзя. Никогда!
— «Никогда не говори „никогда“!» — назидательно подняв вверх указательный палец, произнес Сергей Сергеевич. — Все, что человеком создано, может быть человеком и разрушено. Тем более что Аня Петерсон — всего лишь талантливая, даже, может быть, выдающаяся программистка, а Полина — феномен, существо невероятное и непредсказуемое. Всех ее возможностей мы не знаем, но и то, что только что видели, — это чуду подобно. То, что она с Тараном летом связывалась даже на большем расстоянии, это все-таки объяснимо. Она его хорошо знает, была с ним близка буквально накануне отъезда, наконец, мы сразу могли задать точное направление вектора. А тут совершенно незнакомый человек, ничего, кроме фото, да и то пятилетней давности и не лучшего качества, — а достала! Причем ведь вначале мы круговой поиск вели, что называется, «от тайги до Британских морей»… Немудрено, что она так быстро выдохлась!
— Некоторое время назад вы говорили нечто совсем иное, — скромно напомнила Лариса Григорьевна.
— Мало ли, что я говорил! Тем более что я больше всего беспокоился, не является ли этот сброс работой нашего объекта. Он, знаете ли, тоже кое-что умеет.
— А сейчас вы убеждены, что у нее все восстановится?
— Почти на сто процентов. Потому что если бы Сережа вбросил ей что-то на обратном векторе, то постарался бы начисто ее обезвредить. Совсем.
— Позвольте дилетанту изложить свои предположения? — осторожно произнес Комаров. — Если можно, конечно…
— Излагай. Только не надорви мозги.
— Во-первых, Сорокин может знать о том, что смерть Полины может привести к непредсказуемым последствиям. То есть как минимум к массовому умопомешательству и связанным с этим катастрофам, а как максимум — вообще к концу света. Поскольку цель Сорокина вовсе не Апокалипсис, а обычная Мировая Революция, то он мог отказаться от радикального решения.
— Можно было бы такую версию принять, но насчет того, что Сорокин испугается «непредсказуемых последствий», — не верю. В гипотезу о том, что предсмертный выброс Полины может инициировать цепную реакцию в стабильных элементах, я лично не очень верю, и Сергей Николаевич вряд ли в нее поверит. Он — марксист, а у них практика — критерий истины. Ну а массовое сумасшествие — это кратчайший путь к Мировой Революции!
— По-моему, Сергей Сергеевич, Маркс этого не говорил.
— Это я говорю, профессор Баринов, член КПСС с 1967 года.
— И билет не сдавали?
— Зачем? Сейчас он, как говорится, «есть не просит», а в случае очередных перемен может и пригодиться. Но ты опять меня в сторону увел, Николаич. В общем, делаем предварительный вывод, что Полина просто переутомилась и Сорокин ей не навредил.
— Она в сознании, — скромно доложила Лариса Григорьевна.
Действительно, Полина открыла глаза, обвела ими комнату и произнесла:
— Водички можно?
Лариса Григорьевна тут же достала бутылку с «Аква минерале» и налила Полине стакан. Та жадно выпила, облизала губки и спросила:
— Я опять умирала?
— Ненадолго, — кивнул Баринов. — Как ты себя чувствуешь?
— Как обычно в таких случаях. Сухость во рту и голова тяжелая. Ногам немного холодно…
— Запомнила момент сброса?
— Нечетко. Помню, был переход в нано-уровень, дальше — провал.
— Что увидела непосредственно после перехода?
— Почти ничего не разглядела. Там меньше секунды прошло.
— Никаких воздействий от объекта не ощутила?
— Нет. Если они и были, то я их не успела почувствовать.
— Ладно. Придется тебе пару дней провести на четвертом режиме.
— Вместе с Боренькой?
— Конечно, конечно. Надо будет как следует восстановиться, чтоб можно было продолжать эту работу.
Появились две молчаливые, могучие санатории, которые споро перегрузили Полину на каталку и укатили к лифту. Следом за ними, забрав диск с медицинскими записями сегодняшнего мероприятия, удалилась и Лариса Григорьевна.
