И в тщеславии Болта не упрекнешь. Ведь он четко знал, что никто и никогда о его подвигах не узнает, независимо от того, останется он живым или погибнет. Орденов, почетных и даже очередных званий ему никто не обещал, и Болт четко знал, что ему нигде бронзового бюста не поставят.
В общем, опять попасть под команду к Болту, на сей раз уже надолго, если не на всю оставшуюся жизнь, Тарану не очень мастило. Но куды денешься…
Топ-топ-топ! — Таран почти сразу же узнал шаги Полины. Она поднималась по лестнице с хихикающим Борькой на руках и что-то агукала своему чадушке. Надька не отреагировала, она снова уселась за компьютер и выбирала, что же заказать на завтрашний день. Юрке высовываться не захотелось, поскольку Надька могла прошипеть что-нибудь: «Засуетился! Пришла ненаглядная! Ишь, не терпится-то как!» Но вместо Юрки на топоток и агуканье Полины из своей комнаты выглянул Лешка. Пробежался по коридору и выскочил на лестничную площадку как раз в тот момент, когда Полина подошла к двери своих апартаментов.
— Маленький! — Леха вытянул пухлый пальчик в сторону сводного братишки. — Телепузик!
Таранчик-Тараканчик эту всеми обруганную передачу еще дома смотрел регулярно. И даже по именам всех телепузиков знал.
Полина в это время безуспешно пыталась заставить Борьку взять в рот пустышку. Ничего необычного в таком поведении семимесячного младенчика не было. Гыгыкал, слюни пускал и глазенками лупал. Но после того, как Борька увидел Алешку, указывающего на него пальцем, его мордашка вдруг посерьезнела. А потом произошло то, чего никто не ожидал, даже сама Полина, по-видимому!
— Я не телепузик! — буквально отчеканил Борька. — Ты сам телепузик!
Полина чуть не выронила этого вундеркинда. Лешка выкатил глазищи, а потом заморгал от изумления. Он, хоть и сам не столь давно говорить начал, все же знал, что такие малыши, как Борька, еще не умеют разговаривать.
Таран и Надька, услышав незнакомый голосок, тоже вышли на площадку. И как раз к тому моменту, когда Борька, еще разок пустив слюни, еще одну речь произнес. Вытянув малюсенький пальчик в сторону Алешки, Борис Юрьевич опять же очень четко объявил:
— Ты — мой брат!
Старшие Тараны тоже рты поразевали, а Полина от волнения пустышку обронила. Лешка тут же попробовал ее поднять, и услышал:
— Это мое!
Дальше — больше. Борька перевел пальчик на Тарана и гордо объявил:
— Мой папа! Хочу к папе на ручки!
— Это мой папа! — возразил Алешка самым свирепым тоном. — А ты — телепузик! Ненастоящий!
Логика трехлетнего человечка была вполне понятна: телепузики на экране разговаривают, ходят и даже бегают, хотя изображают очень маленьких младенцев. То есть таких, которые ничего этого на самом деле делать не умеют. Если же Борька, еще не научившись ходить, взялся разговаривать, значит, он ненастоящий.
Но логика ребятенка, которому еще восьми месяцев от роду не сровнялось, оказалась и вовсе убийственной, хотя ему по возрасту не только говорить не полагалось, но и думать, а уж тем более — делать выводы.
— Я — настоящий! — громко заявил Борька. — И ты — настоящий. Ты мой старший брат. Это — наш папа.
— Сумасшедший дом! — пробормотала Надька с явным страхом в голосе.
— А ты говорила, будто у Борьки ничего такого не проявляется… — почесал в затылке Таран.
— Да у него и не проявлялось ничего до сегодняшнего дня! — воскликнула Полина. — Ой, да возьми ты его на руки, в самом деле! Мне ж надо срочно Ларисе Григорьевне позвонить!
Пришлось Юрке под не шибко ласковым Надюхиным взглядом принимать на руки это чудо-чадо. Лешка с завистью поглядел на мелкого братишку, и Таран, сразу сообразив, что сейчас может подняться рев, взял и старшого на руки.
— Теперь мы оба большие, — объявил Борька и улыбнулся во весь рот, где еще не все молочные зубки прорезались.
— Нет, — возразил Леха. — Это не мы большие, это папа большой.
В это момент Тарану подумалось, что от общения с братцем, рожденным от экстрасенсихи, у Лехи тоже может что-нибудь в мозгах сдвинуться. Хотя, в общем и целом, пока ничего неожиданного от законного сынишки не услышал.
Полина тем временем забежала к себе и стала возиться с компьютером, должно быть устанавливая видеосвязь с этой самой Григорьевной. А потом позвала Тарана:
— Принеси мне моего!
Таран потащил сразу обоих.
— Спасибо, — поблагодарила Полина, забирая Борьку. — А теперь лучше выйдите.
— Я хочу к папе! — проворчал Борька.
— Нельзя! — строго сказала мамаша. — Мы будем говорить с тетей Ларой.
Таран вынес Лешку на площадку между квартирами и сказал:
— Теперь сам топай. Иди в домик играть!
Лешка сразу вспомнил, что у Борьки нет такого домика, как у него, зловредно заржал от сознания своего превосходства и колобком укатился в детскую.
— Ну и ну! — сказала Надька, все еще не оправившись от изумления. — Интересно, она врала, когда говорила, будто в Борьке ничего не проявляется?
— Не знаю, — пожал плечами Таран, — по-моему, нет. Раз она своей начальнице побежала докладывать, значит, наверно, до сих пор не проявлялось.
— Ужас какой! — покачала головой Надька. — А что, если у него и мозги, как у мамы, начнут работать?
Юрка только вздохнул: такое не исключалось! Правда, пока Борька вроде бы только говорил и, похоже, соображал, но, в общем, не больше, чем трехлетний Лешка. Однако кто сможет поручиться, что этот шибко развитой «телепузик» не окажется еще и «телепатиком»?
Снизу вновь послышались шаги.
— Кто это еще? — нахмурилась Надька.
— Ой, это, наверно, Женя! Она же нас всех на чай с тортиком приглашала! Я ведь говорил тебе…
— Точно! А времени-то уже пять минут восьмого… И переодеться не успеем! — воскликнула мадам Таран.
Действительно, по лестнице на второй этаж поднималась рыжая в сопровождении своих вымуштрованных шоколадок. Девчушек даже не слыхать было.
— Сейчас, мы уже идем! — заспешила Надька. — Ничего, что мы так, не при параде?
— Что вы, Наденька! — нежно улыбнулась Женя. — Мы же здесь как в коммуналке — все свои. Пойдемте, пока самовар не остыл.
— А у тебя самовар есть? — переходя на «ты», спросила Тараниха.
— Электрический, конечно, — пояснила рыжая. — Но с ним уютнее, правда?
Полина все еще говорила по телефону, и ее решили не отвлекать. Таран написал записочку: «Полина, мы в правом крыле на кухне, приходи чай пить!» А Лешку позвали с собой. Увидев Ксюшу и Ксану, он очень удивился, рассматривал их всю дорогу и молчал. А потом как выдал:
— А они из чего сделаны? Они настоящие?
— Они настоящие, Алеша, — улыбнулась мамочка мулаток. — Их нельзя кушать! Они не шоколадные.
