Но меня волнует отнюдь не одежда. А моя душа.
— Я перееду к тебе только с одним условием, — говорю я, осторожно присаживаясь на подлокотник, чтобы ущерб от пролитого вина не был катастрофическим. Кроме того, так я могу держаться от Люка подальше, чтобы не отвлекаться на его мужественность. — Мы разделим пополам все расходы на хозяйство, на еду и на все такое. Так будет лучше для нас обоих.
Люк становится серьезным. Он делает глоток вина и пожимает плечами:
— Конечно, как хочешь.
— И, — продолжаю я, — я буду платить за квартиру.
Он смотрит на меня странным взглядом:
— Лиззи. Нам не нужно платить никакой аренды. Эта квартира принадлежит моей маме.
— Знаю, — отвечаю я, — я хотела сказать, что мы разделим с тобой оплату процентов по кредиту.
Люк опять улыбается:
— Лиззи, нет никаких процентов. Она заплатила за квартиру сразу всю сумму наличными.
Вот это да! Все оказалось хуже, чем я ожидала.
— Знаешь, — говорю я, — мне все равно нужно за что-то платить. Не могу же я жить здесь просто так. Это неправильно. Кроме того, если я стану оплачивать жилье, то буду иметь право голоса. Верно?
Одна из его черных бровей медленно ползет вверх.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит он. — Ты планируешь здесь что-то переделать?
Господи! Все пошло совсем не так, как я ожидала. Зачем Чаз ему позвонил? И это меня все время обвиняют в болтливости. Парни сплетничают еще похлеще девиц.
— Вовсе нет, — отвечаю я. — Мне нравится, как твоя мама все устроила. Просто мне нужно сделать кое-какую перестановку, — я откашливаюсь, — чтобы поставить швейную машинку и еще кое-что.
Теперь обе брови Люка поднимаются.
— Швейную машинку?
— Да, — говорю я, защищаясь. — Если я открою собственный бизнес, мне нужно будет место для работы. Кстати… а сколько здесь стоят коммунальные услуги? Ведь в каждом доме они есть.
— Конечно, — отвечает Люк. — Три с половиной тысячи долларов.
Это сражает меня наповал. Хорошо, что я сижу на подлокотнике, иначе я бы рухнула не на диван, а на паркет, на который уже выплеснулось мое красное вино.
— Три тысячи пятьсот долларов? — кричу я и мчусь на кухню за полотенцем. — В месяц? Только коммунальные услуги? Я не смогу это потянуть!
Люк хохочет.
— Тогда плати часть, — предлагает он, наблюдая, как я убираю за собой. — Тысяча в месяц, идет?
— Договорились, — с облегчением соглашаюсь я. Не могу оказать, что совсем расслабляюсь, я ведь понятия не имею, откуда буду брать ежемесячно эту тысячу.
— Отлично, — говорит Люк. — А теперь, когда мы договорились…
— Мы еще не договорились, — перебиваю я его. — Не синеем…
— Разве? — Он не выглядит обеспокоенным. Все происходящее его скорее развлекает. — Мы обсудили расходы на еду и на хозяйство, место для твоей швейной машинки и арендную плату. Что еще осталось?
— Мы, — отвечаю я.
— Мы? — Он не бросается наутек, как испуганный зверь. Пока. Он просто с любопытством смотрит на меня. — И что с нами?
— Если мы станем жить вместе, — говорю я, собрав в кулак всю волю, — то только с испытательным сроком. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Мы знаем друг друга всего три месяца. Что из этого получится, я не знаю. Вдруг к зиме я превращусь в настоящее чудовище?
Брови Люка снова поднимаются.
— Серьезно?
— Не знаю, — отвечаю я. — То есть я так не думаю. Но у нас на этаже в Мак-Крекен-Холле жила одна девочка, Брианна, которая в холодное время года становилась настоящей психопаткой. В остальное время она тоже была не слишком уравновешенна. Но зимой у нее начиналось обострение. Поэтому давай оставим за каждым из нас право уйти в любой момент, когда одному из нас покажется, что у нас не получается, И поскольку это квартира твоей мамы и уезжать придется мне, ты, прежде чем сменить замки, должен дать мне месяц, чтобы я нашла новое жилье. Так будет справедливо.
Люк все еще улыбается. Только теперь его улыбка становится какой-то странной.
— Ты так беспокоишься о том, чтобы все было справедливо?
— Да, — отвечаю я, слегка разочарованная таким кратким ответом на мою длинную тираду. — Беспокоюсь. В мире так мало справедливости. Молодых матерей сбивают на улицах машины, человеческие скелеты валяются на задних дворах домов и…
Теперь Люк хмурится. И наклоняется ко мне…
— Не понимаю, о чем ты сейчас говоришь, — говорит он, наваливаясь на меня. К счастью, я уже поставила бокал па стол. — Но я рад, что мы с тобой поговорили. На этом закончим?
Я перебираю в памяти все, что собиралась с ним обсудить. Оплату квартиры и хозяйственных расходов, возможность в любой момент выпорхнуть из клетки в случае, если один из нас (скорее всего, он, так как я не планирую отсюда никуда уезжать) этого захочет. Так. Вроде все.
Я киваю:
— Закончим.
— Отлично, — говорит Люк и прижимает меня к дивану. — Слушай, а как это снимается?
Как правильно выбрать свадебное платье.
Краткая инструкция от Лиззи Николс
Девушки с грушевидным телом, не расстраивайтесь! Как пела группа «Квинн», вокруг девушек с аппетитной нижней частью тела всегда крутится полно рокеров. Но как часто мы не можем подобрать себе одежду!
И все-таки девушки с грушевидным телом в том, что касается выбора свадебного наряда, имеют огромное преимущество. Фасон «колокол» отвлекает внимание от нижней части тела и притягивает взгляды к бюсту.
Эффект можно усилить отсутствием бретелек или глубоким V-образным вырезом, избегайте платьев с вырезами под горло, а также пышных или плиссированных юбок, они прибавляют объем бедрам. Платье, скроенное по косой или отрезное по талии, — совершенно недопустимо для невест с грушевидной фигурой… оно выявит то, что вы пытаетесь скрыть.
Глава 6
Трое могут сохранить что-то в секрете, только если двое из них умерли.
Бенджамин Франклин (1706–1790), американский изобретатель
«Дизайнеры-реставраторы свадебных платьев», — гласит табличка на двери.
Естественно, это я. Вернее, то, чем я занимаюсь. Да и не только свадебными платьями. Я могу отреставрировать или перешить любую одежду. Но свадебные платья — самое трудное, что есть в моей профессии. И самое высокооплачиваемое, конечно.
Я стараюсь не слишком думать о деньгах. Хотя как можно не думать о том, в чем так отчаянно нуждаешься, живя в этом городе. Я замечала, что надето на жильцах дома матери Люка, когда сталкивалась с ними в лифте. В жизни никогда не видела столько Гуччи и Луи Виттона.
