– Хорошо, – сказал Жилин, – я доложу о решении Кедру. После чего будет уточнена задача.
– Да, Первый!
– До связи!
Опарин прошел к стене.
Смирнов продолжил наблюдение. Часовых у штаба поменяли в два часа. Из этого следовало, что караул несет службу в обычном режиме и следующая смена произойдет в 4.00.
Он оповестил об этом авианаводчика.
Тот кивнул:
– Значит, в три сорок работаем по «Градам», в четыре десять пойду к штабу. Ты же по моему сигналу снимешь часовых.
– Сделаю, но сначала давай дождемся решения Жилина и Северцова. Они вполне могут определить первой целью штаб.
– Дождемся. Эх, тоска какая-то, Боря.
– Тоска? С чего. Вспомнил кого-нибудь?
– Нет, просто вдруг стало тоскливо.
– Может, предчувствие какое?
– Да нет. Но тоскливо и… тревожно!
– Это часто, когда ждешь. Начнем работу, все встанет на свои места.
– Ты прав! – И добавил: – Может быть!
Глава десятая
Майор Жилин вышел на связь в 3.00:
– Четвертый! Первый!
– Да.
– План Арфы-02 принят. Работать по нему.
– Понял. Работаем по плану Арфы-02.
– Но только по моей команде.
– Есть.
– Все, до связи!
Жилин, находившийся в квартире Тихоновой, конкретно на кухне, окно которой было завешано плотным одеялом, смотрел то на карту, то на связиста сержанта Сторского.
Смирнов и Опарин доложились. Прошел доклад и от старшего лейтенанта Курко. Авианаводчики во втором и третьем квартале были готовы к работе. А вот самая крупная подгруппа во главе с капитаном Туренко, вышедшая в район седьмого квартала, до сих пор молчала.
Дважды выходил на связь Северцов. Дважды Жилин докладывал обстановку, и дважды он ничего не мог сказать командиру отряда о подгруппе капитана Туренко. В 0.10 майор попытался вызвать капитана, но станция заместителя передала сигнал отсрочки переговоров. То же самое в 1.10. Жилин начал проявлять беспокойство. Стрелки часов миновали три часа. Это критическое время.
Сержант Сторский предложил:
– Попробуйте еще раз вызвать Туренко.
– Попробую. Скажи, станция не могла выйти из строя и переключиться автоматически на режим передачи сигналов ожидания?
– Станция Туренко могла выйти из строя, но тогда не проходил бы и сигнал отсрочки. Возможно, произошел сбой, о котором мне неизвестно, но этот сбой не мог произойти у всех наших ребят и у авианаводчиков. Попытайтесь выйти на связь с ними. Или разрешите это сделать мне.
– Не надо, я сам.
Жилин вновь вызвал Туренко:
– Второй! Ответь Первому!
Наконец-то знакомый голос в динамике:
– Второй на связи.
– Что произошло?
– Проблемы с перемещением.
– Почему не выходил на связь?
– Шли по «кромке». Слева «духи», справа «духи». Они были даже там, где их не должно было быть. Чудом каким-то прошли. Я не мог воспользоваться связью, никто не мог, соблюдали режим молчания, тем более в эфире.
– Но все же вышли в заданный район?
– Только что, представляешь, сколько убили времени!
– Где находитесь сейчас?
– В пустом доме недалеко от казармы, это частный двухэтажный дом.
– Работать оттуда сможете?
– Да, выслал разведку. Как определимся с подходами к объектам, доложу.
– У тебя не так много времени.
– Успеем.
Жилин отключил радиостанцию, облегченно вздохнул:
– Ну хоть так.
Связист спросил:
– Дошли?
– Дошли. С трудом, но дошли.
В 3.20 прошел доклад от старшего лейтенанта Курко, – авианаводчик Строгин установил «маяк» на стене склада, вернулся на позицию ожидания. К активации готов.
В 3.40 на связь вышел Туренко:
– Первый! Второй!
– На связи!
– «Маяки» на складе и казарме, наводчик работает по скоплению техники.
– Продолжайте!
Жилин переключился на Смирнова:
– Четвертый!
– Да, – ответил старший лейтенант.
– Начинайте работу по технике!
– Принял, работаем.
Получив команду, старший лейтенант Смирнов связался с лейтенантом Опариным:
– Арфа-02, Четвертый!
– На связи!
– Получен приказ на начало работы.
– Приступаем.
Отключив радиостанцию, Опарин поправил амуницию, взглянул на Соболя, продолжавшего внимательно отслеживать обстановку на стоянке «Градов»:
– Что там, Дима?
– Боевикам надоел базар, сидят на бревне у четвертой установки, курят, не исключено, что анашу.
– Анашой бы пахло и здесь. Ее запах распространяется далеко.
– Да, но почувствовать дым «косяка» может только тот, кто курил дрянь. Ты, получается, курил?
Опарин улыбнулся:
– Баловался в университете.
– И как?
– Да ничего хорошего. Я не понял кайфа марихуаны. Что с третьим?
– Тот у себя до сих пор. Почему не меняет позиции, не знаю.
– Боря передал приказ на начало работы. Я спускаюсь на первый этаж. По команде снимай часовых. Выйду к установкам, поставлю «маяк», загляну к третьему «духу». Его оставлять живым нельзя.
– Это верно. Давай, часовые на прицеле.
Прапорщик Соболь направил «Винторез», перевел оптику с одного на другого и обратно, проговорил:
– Порядок. Совсем скоро вы, твари, отправитесь на небеса.
Опарин спустился в квартиру первого этажа, под помещением Соболя. Включил станцию, бросил в эфир:
– Седьмой, работай!
Хлопков старший лейтенант не услышал, лишь какой-то приглушенный шелест. Часовые, пораженные в головы, упали на спины, тела их задергались в предсмертных судорогах.
Опарин, держа пистолет с глушителем наготове, прыгнул из окна во двор. Сблизился с установками, поставил на пусковые контейнеры четвертой машины прибор наведения, подготовил его к применению, затем перепрыгнул через трупы за установкой. Взглянул на проем второго этажа. Увидел силуэт Соболя. Показал рукой, что пошел в противоположный дом.
В подъезде было тихо, справа открытая дверь. Пробивающийся тусклый свет. Опарин прошел в коридор, заглянул в первую комнату – никого, на кухню – пусто, во вторую – тот же результат. И только в гостиной заметил лежащего на топчане боевика. Тот не спал, но ничего не слышал. На груди плеер, в ушах наушники, автомат у ног. Он и наводчика не увидел. Опарин зашел со стороны головы и выстрелил боевику в затылок. Тот дернулся, один наушник вылетел из ушной раковины – послышалась арабская музыка.
