– Знаю. Уж больше полувека, как Марфа Борецкая почила в бозе, ан дело ее живет.
– Думаю, подстрекатели есть.
– Пустое, горлопаны народ смущают. Архиепископ Пимен благодарность тебе передает за ценности, соль и хлеб на них купим для бедствующих.
– Да это Никифора ценности, я привез только.
– Скромность не всегда украшает. Кабы не твоя задумка насчет Кудеяра, что бы Никифор делал? Он ведь муж деятельный, скучно ему в Новгороде было. А у тебя он дело по сердцу нашел, да и Новгороду польза. Егор-то сейчас один в лавке заправляет?
– Так и есть.
– Человека я туда подберу вместо тебя. Нельзя терять боярина Замойского, Сафона – они могут дать очень ценные сведения. Как человек готов будет, я вас сведу. Ты ему расскажешь, как и где их найти и сколько ты им платил. Есть один человек на замену в Москве, но тебе уступает. И умен, и находчив, однако выводы из полученных сведений не всегда правильные делает. Ну да это не каждому дано.
– А мне сейчас чем заниматься?
– У тебя тоже дело будет – по уровню твоему. Только попозже. А сейчас послушай, что народ говорит, присмотрись к крикунам: сами они глотку дерут или по чьей-то указке.
– Я с Леонтием послание передавал – как раз боярин Замойский про купца Щукина упоминал. Может, вокруг него походить?
– Не получится. Третьего дня купец утонул в Волхове. Несчастье-то какое! – Гермоген опустил глаза и перекрестился.
Андрей понял, что купец утонул не случайно.
– Может, поторопились? У купца связи были, людишки к нему ходили. Походить бы за ними, последить – куда, чего, откуда? Глядишь, других бы нашли. А сейчас концы обрубили, а гидра осталась.
– Разумно баешь. Попробовали мы, но только следак себя чем-то выдал, с перерезанным горлом его нашли – чтобы не сбежал или других не известил. Пришлось…
– Понял.
– Коли так – займись.
– А с медью что?
– Ты имеешь в виду – для Иоанна? Продали ему шведы медь, чтобы им пусто было.
– Плохо.
– Сам знаю. Мы своим купцам намекнули, они на медь цену подняли и стараются московским купцам не продавать. И пути торговые не перекроешь на Москву – оттуда хлеб и соль в город идут. Ладно, Андрей, действуй, даю тебе полную свободу. Нароешь чего – славно, а на нет и суда нет.
Андрей откланялся, вышел во двор и уселся на лавке. Сейчас, по зимнему времени, купцов иноземных почти нет, на санях они не ходят – далеко. А вот москвичи заезжают, свои товары продают, здешние покупают. Только все ли они купцы настоящие? Или, как и Андрей, торговлей лишь для вида занимаются?
С чего начать? Он решил сходить на площадь – там всегда народ толкался. Послушать, оценить, приглядеться.
Люди собирались отдельными кучками, явно по интересам. В одних больше про цены, хлеб да соль говорили, в других – в основном о политике. Вот они-то Андрея и интересовали, особенно те, где о Литве говорилось. Он постоял с полчаса, выслушал до конца главного горлопана, и, когда народ стал расходиться по своим делам, Андрей решил проследить за горластым новгородцем. Тот шел не оглядываясь, но Андрей на всякий случай не приближался.
Горлопан шел на Неревский конец – так называли один из районов города. Вот он свернул на одну из улиц, отворил калитку и зашел во двор, похоже, к себе домой.
Андрей дом запомнил и вернулся на площадь. А там уже и люди другие, и ораторы самозваные. Да, сильно Новгород от Москвы отличается. Там не принято вот так что-то обсуждать на площадях. Не зря Новгород со своими землями – республика, а Москва – деспотия. В Новгороде женщины имеют те же права, что и мужчины, могут на вече в городской совет избираться, сами дела вести – торговые, ремесленные, и грамоте почти все обучены. В Москве ничего этого и в помине нет. И голос на вече женщины тоже имеют. А главное – нет такого подобострастия к дворянству и служилым чиновникам, как в престольной: никто в пояс не кланяется и шапку не ломает.
Андрей снова пристроился к группе жителей. Выступающий призывал собрать вече и голосовать за присоединение к Литве. Но горожане освистали, затюкали выступающего и в знак протеста разошлись.
Оратор нисколько не смутился, присоединился к другой кучке, немного послушал и стал говорить сам. Громким голосом и жестикуляциями он завладел вниманием собравшихся и снова заговорил о Литве. Неужели свобода и независимость Новгородской республики так ему надоели?
Закончив свою речь, выступающий пошел с площади. Андрей – за ним. Ба, да он тоже идет на Неревский конец, сворачивает на уже знакомую улицу и заходит в тот самый дом, куда заходил первый горлопан.
Андрей в нервном возбуждении прошел мимо. Не случайность это! За самим домом последить надо, похоже, тут главарь обитает, мозговой центр провокаторов. И по методам работы напоминает его, Андрея, действия в последние дни пребывания в Москве.
Он возвращался на подворье уже вечером. В принципе, ему невероятно повезло. Первый день – и такая удача!
Следующим днем он нашел старшину улицы и вроде как невзначай, между разговором, выяснил, кому принадлежит дом. Владелец – златокузнец, живет давно, ни в чем предосудительном, вроде кутежей и драк, замечен не был. Ну да, как же, будет он привлекать к себе ненужное внимание! А ведь и Андрей в Москве вел себя тихо и благочинно под личиной немецкого купца.
Он вернулся на подворье, прошел к Гермогену.
– Дом нашел интересный, точнее, его владельца. На вечевой площади людишки разные горлопанят про Литву, а потом в дом заходят – либо за деньгами, либо за указаниями.
– Кто таков?
– Новгородец, златокузнец Матвей Кошкин.
– Не слыхал раньше.
– Последить за домом хочу. Угол в избе напротив снять или поблизости. И помощника бы мне – за людишками последить, что приходят.
– Разумно. Леонтий пока ничем не занят. Устроит?
– Вполне.
– Дерзай. И да поможет тебе Господь в твоих начинаниях!
Андрей откланялся. Время едва перевалило за полдень, и он направился на Неревский конец. Осмотрелся, определил дом, из которого видно будет. Наискосок немного, зато окна на улицу и справа. Хозяев бы только уговорить, да чтобы не болтливы оказались.
Он постучал в калитку.
На стук вышла далеко не молодая женщина.
– Чего тебе, милок?
– Угол снять хочу. Люди добрые подсказали, что у тебя можно.
– И-и-и, милок, люди что хочешь скажут. А семья велика ли?
– Не, я да брательник.
Женщина задумалась. Лишняя копейка никогда не помешает.
– Зайди, что мы на улице стоим.
Андрей зашел в избу, осмотрел три маленькие комнаты. Чистенько, но бедно, нужда чувствуется.
