Например, родители заставляют переехать в Смитвилль.
– Надо постучать, – оторвал меня от раздумий Джона.
– Ты о чём?
– По зеркалу, – нахмурился он. – Постучи.
Я засмеялась.
– Не буду я стучать по зеркалу! Зачем вообще по нему стучать?
– В случае опасности! Понимаешь, я играл в летающего крокодила, и…
– Что за летающий крокодил?
– Новая интересная игра, я сам её придумал. Я – пират, и за мной гонятся крокодилы, но они ещё и летать умеют, и…
– Не важно. – Зря я спросила. – И при чём здесь зеркало?
– Ну, когда я убегал от одного из летающих крокодилов…
– Воображаемых летающих крокодилов.
– …когда я убегал от одного из воображаемых летающих крокодилов, я споткнулся и ударился об это не воображаемое зеркало. Это было похоже на стук. Я сделаю так ещё раз. Готова?
К чему? Я готова вернуться в свою уютную кроватку. Но ему я сказала:
– Давай.
Он постучал.
Мы ждали. Ничего не случилось.
– Ничего не происходит, – заметила я.
Тут я услышала тихое шипение.
Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
Я напряглась. Не люблю, когда на меня шипят. Особенно зеркала.
– Джона?..
– Слышишь? Теперь смотри, что будет, когда я постучу ещё раз!
Он постучал, и из зеркала полился тёп лый свет. Тёплый фиолетовый свет.
– Видишь? Фиолетовый! Я же говорил!
У меня пересохло во рту. Что происходит? Почему зеркало в нашем подвале меняет цвет? Зеркалам не полагается менять цвет. Мне такие зеркала не нравятся!
– И тогда я пошёл за тобой. Я хочу посмотреть, что будет, если постучать ещё раз. Три – волшебное число, правда?
– Нет, Джона!
Слишком поздно. Он уже стучит.
Наши отражения в зеркале задрожали.
Дрожащие зеркала мне нравятся ничуть не больше шипящих фиолетовых.
– Что оно делает? – прошептала я. Моё отражение рябит, словно я смотрю в воду. Внутри меня тоже всё дрожит. Я уже говорила, что хочу стать судьёй, потому что люблю мир? И порядок? А не дрожащие и шипящие фиолетовые зеркала?
– Оно живое! – завопил Джона.
Рябь на зеркале образовала круг, напоминающий водоворот.
– Надо уйти, – сказала я. У меня по спине побежали мурашки. – Прямо сейчас. – Я попыталась оттащить брата от зеркала, но не смогла.
Наши отражения закрутились в зеркале, как одежда в стиральной машине, а нас самих потянуло к нему.
Правая нога Джоны скользнула вперёд. Раздался скрип кроссовки по бетонному полу.
– Оно хочет забрать мою ногу! – закричал Джона.
– Оно её не получит! – Я крепко ухватилась за брата. – Ты не получишь её, ты… зеркальное нечто! – Я повернулась к лестнице из подвала. – Мама! Папа! – закричала я. Но они находились двумя этажами выше, а я закрыла дверь. Почему я её закрыла? Я пробралась в подвал глубокой ночью и – закрыла дверь? О чём я думала? Мне нужна помощь! – Спасите!
Свободной рукой я ухватилась за ножку стола. Пальцам больно, но я не собираюсь отпускать ни брата, ни ножку стола.
Вжик! Весь мир перевернулся. Мы с Джоной очутились в горизонтальном положении и болтались в воздухе как флаги из людей. Полная бессмыслица. Ненавижу всё, в чём нет смысла.
– Круто! – воскликнул Джона. Он улыбается? Да! Улыбается.
Как ему может быть весело в такой ситуации?
Его кроссовка исчезла. Соскользнула с ноги и влетела в зеркало.
Нет! Не может быть!
Зеркало громко загудело и заглотило вторую кроссовку.
Чавк!
Сердце заколотилось быстрее, меня бросило в холод и жар одновременно, потому что такого просто не могло произойти. Всё это невозможно. И почему Джона не завязал шнурки? Что, всё я должна делать?
Вдруг с меня стянуло тапочки.
И тут, конечно, нет моей вины. Тапочки нельзя зашнуровать.
С полки взлетела книга и пропала в зеркале. Затем вторая. И вот все книги моих родителей бросились к зеркалу как взбудораженные птицы, хлопая страницами-крыльями.
Компьютерное кресло покатилось по полу. Чавк!
Рука Джоны начала выскальзывать из моей.
– Эбби? – сказал он, и впервые за эту ночь голос моего бесстрашного брата звучал испуганно.
– Держись! – Я сильнее сжала его руку, но наши ладони были влажными. Боль поднялась от пальцев к плечам. Я не обращала на неё внимания. Я не должна отпускать его руку. Не должна.
– Эбби!
– Нет! – крикнула я, ещё сильнее сжав его руку. Джона реял в воздухе, его глаза расширились и засветились фиолетовым.
– Джона! – заорала я. Нет, нет, нет! Я не позволю безумному зеркалу сожрать моего брата! Я здесь главная! Я смогу его защитить!
Я отпустила ножку стола и схватила Джону обеими руками. Зеркало затянуло нас внутрь с довольным урчанием.
Четвёртая глава. Слишком много деревьев
Бух.
Я приземлилась лицом в грязь. В грязь, листья и траву.
У меня во рту откуда-то взялась веточка. Я вынула её и вытерла руку о пижамные штаны.
– Кажется, я разбил голову, – пробормотал Джона.
– Точно?
– Нет, Джона потёр затылок, всё нормально.
Хорошо. Я рада, что он в порядке. Теперь мне не будет стыдно на него кричать.
– О ЧЁМ ТЫ ДУМАЛ?!
– В смысле? невинно переспросил Джона.
Я вскочила на ноги и начала загибать пальцы:
– Сцена первая: ты тащишь нас в подвал. Сцена вторая: ты стучишь по жуткому зеркалу. Сцены третья, четвёртая и пятая: ты стучишь по жуткому зеркалу ещё два раза, а когда оно пытается всосать нас внутрь, что ты делаешь? Ты. Говоришь. «КРУТО!»
– Так оно и есть! – воскликнул Джона. – Согласись, Эбби, было здорово! С нами никогда ничего чудеснее не происходило!
Я покачала головой. Даже не знаю, что именно с нами произошло. Где мы?
Я принюхалась. Пахло природой. Я поднялась на цыпочки и осмотрелась. И увидела:
1. Огромные деревья.
2. Ещё огромные деревья.
3. Ещё БОЛЬШЕ огромных деревьев.
Откуда в моём подвале тысячи огромных деревьев?
Минуточку. В моём подвале нет деревьев.
Я повернулась к Джоне.
