– Сколько у тебя?
– Пока пятьдесят штук. Это необычный товар, его надо заказывать заранее. Пока это все, что есть.
– Цена?
– Пятьдесят.
– Это много.
– Нормально. Оружие очень необычное. Если тебе нужно, мог бы «Барретт» купить. Не забывай, Украина до сих пор под санкциями. Все, кто производит оружие такого калибра, так или иначе связаны с Россией и просто так тебе его не продадут.
Богдан достал сигарету, закурил. Выпустил дым.
– Остальное?
– Как и договаривались. Одна тысяча пулеметов того же производства. Пять тысяч запасных стволов – они к советским подходят, тоже проверено…
Первое, в чем нуждалась украинская армия, – это были пулеметы. При позиционной войне основную огневую нагрузку несут именно они. Ресурс пулемета Калашникова – десять тысяч выстрелов для ствола и двадцать тысяч – для механизма пулемета. В Чечне бывало, что расстреливали две-три тысячи патронов за сутки – вот и считайте. В итоге украинская армия была вынуждена расконсервировать находящиеся на длительном хранении пулеметы «максим», «РПД» и «ДПМ». Россия вместе с Европой блокировала поставки в Украину оружия со всех направлений. Оставалось только одно – сотрудничать с нелегальными торговцами оружием, пускай и переплачивая… Даже если эти торговцы – галимые москали.
– Что не так?
– Да все так…
Но по тону было понятно, что нет, не так.
– Дорого берешь…
– Мой товар, моя цена. Я продаю тебе товар без ФАКа
[17]. Это всегда дороже. Если хочешь – можешь поискать другого поставщика. Только не удивляйся, если потом твои активы за рубежом заморозят, а твоя рожа окажется во всех стоп-списках.
– Да нет, зачем искать? – Подполковник СБУ, ныне занимающий должность в Укрспецэкспорте помимо основной работы, затоптал сигарету. – По цене вопросов нет. Вопрос: а что с этого буду иметь я?
Ну, вот и добрались до истины.
– А что ты хочешь?
– Пятьдесят.
– Ты охренел? – возмутился русский. – Это ни в какие ворота!
Его возмущение можно было понять – сам по себе откат был нормальной частью таких вот договоренностей. Откат брали и сирийские генералы, и иракские, и даже командиры племенных ополчений в бывшей Ливии – хотя тут они распоряжались деньгами племени, и получается, что крысятничали. Но стандартной таксой было десять процентов, больше всего он выплатил в Ираке – договорился на восемнадцать в результате долгого и ожесточенного торга. Но пятьдесят процентов – это уже за гранью добра и зла.
Никто и нигде на черном рынке оружия не требовал откат в пятьдесят процентов. Но подполковник СБУ Богдан Гнус потребовал, и, судя по всему, серьезно:
– А что не так? Нас двое, интерес должен делиться пополам.
– Да, но ты понимаешь, что у товара, кроме интереса, есть и себестоимость? Ты понимаешь, что его надо выкупить, вывезти в порт, погрузить…
Гнус смотрел на него, и русский понял – да, он все это понимает. Но хочет пятьдесят процентов.
– Твоя цифра?
– Десять.
– Обижаешь…
– Это реальная цифра. Все так работают. Все, понимаешь? Почему ты должен получать пятьдесят, когда все получают десять? Что с тобой не так?
– Со мной все так. Ты понимаешь, какие бабки через меня идут? У нас бюджет на закупки оружия за два года вырос в восемь раз и будет расти дальше. Отчетности и контроля – почти никаких. Все зависит от меня. Пятьдесят – хорошо, пятьдесят. Хоть сто! Но пятьдесят процентов – мои…
– Хорошо. Давай сто и забирай свои пятьдесят.
Подполковник СБУ покачал головой:
– Наглеть тоже не надо. Давай сделаем вот как. У тебя есть покупатели на пшеницу?
– Пшеницу?!
– Да, пшеницу. Продовольственную. Отгрузка отсюда.
– Зачем мне пшеница! Я не занимаюсь пшеницей!
– Пшеница второго класса, продовольственная в порту стоит сегодня 330 долларов за тонну с погрузкой на корабль. Самая дешевая пшеница, кормовая, пятого класса – 190 долларов с погрузкой. Я тебе продам пшеницу второго класса по документам как пятую. Разница – 140 долларов, доберешь за счет этого. Ну?
Русский подумал, что это звездец. Полный звездец. Философский вопрос: сколько может существовать страна, в которой уровень коррупции равен ста процентам? В которой власть и оппозиция одинаково продажны, а выборы не решают ничего, потому что на смену одним ворам приходят другие воры – просто априори. И единственное политическое разногласие у власти и оппозиции – почему у кормушки, у схем – вы, а не мы? В которой коррумпированы все: армия, полиция, спецслужбы, политики, врачи, учителя. В которой нет вообще ни одного человека или группы людей, которые действовали бы в общественном интересе, а не в интересе собственного кармана. Сколько продержится страна, в которой все только черпают из общей чаши, но никто туда не добавляет?
Вопрос не был отвлеченно-философским. Русский торговал оружием уже не первый год. Изначально он жил на Донбассе, торговал углем и сталью, потом уехал, перевел деньги за границу, понабрался связей, познакомился с нужными людьми и начал торговать оружием. Он не был святым – но он по крайней мере зарабатывал сам, а не тащил из бюджета. И лучшими его клиентами были страны, находящиеся в состоянии международной изоляции и/или гражданской войны. Ну, или борьбы с терроризмом – кому как нравится. Украина была в принципе рынком не очень интересным… Они сами производили тяжелое вооружение и были уязвимы в том, что у них не было нормального производства стрелковки и ни одного патронного завода… Патроны-то как раз и составляли основной груз в этих контейнерах. Дешевые патроны производства Судана и Алжира. Но если в Украине начнется гражданская война – потенциал тут, конечно, огромный. Сорок миллионов населения, крупнейшая страна Европы.
– Хорошо. Только зерно вперед.
– Домолвились.
– И доля. Тридцать.
– Сорок. Последняя цифра. Мне тоже документы оформлять и делиться.
– …
– Думаешь, я это себе в карман загребаю? Надо мной, знаешь, сколько ртов?
– Хорошо. Сорок.
– …
– Еще что-то не устраивает? – уже откровенно психанул русский.
– Нам нужны «Джавелины».
– Это несерьезно…
– Серьезно.
Русский отрицательно покачал головой:
– И думать забудь. «Джавелины» находятся под серьезным режимом экспортного контроля, это тебе не шутки. Их поставляют даже не всем союзникам. Один-два, думаю, еще можно достать за большие деньги, но это всё.
