Игорь кивнул.
– Так. Идем порознь. Пистолет – патрон дослал?
Игорь кивнул.
– Будь наготове. Не нравится мне все это. Машина большая, белая. Марки не знаю. Я иду первым, ты – за мной. Если что – отзвоню. Пошли.
Я свой пистолет и вовсе держал в руке, правда так, чтобы не видно было. Чуйка – верная моя подруга – кричала криком.
Стоянка оказалась там, где указали алкаши, – просто площадка, засыпанная щебнем и огороженная сеткой. Вагончик сторожа, и все. Стемнело совсем. Я начал обходить стоянку, стараясь не светиться. Какая машина – понял сразу. Как? А вы оставляли машину на стоянке с открытыми дверями?
Опять отзвонил:
– Игорь, машина вскрыта – давай сюда…
Из темноты появился Игорь.
– Посмотри в вагончике, машина вон там.
Игорь пошел разбираться со сторожем, я подошел к машине, включил небольшой галогенный фонарик-брелок. Машина – «Хендай Соната», предыдущая модель, но все равно не из дешевых. Открыт бардачок, сиденья отодвинуты назад до упора – что-то искали. Вырвана магнитола.
Носители информации, понял я. Ради этого и вскрыли машину.
Подошел Игорь.
– Сторожа нет.
– Как – нет?
– А вот так – нет. Дверь в вагончик открыта, сторожа – нет.
Да… похоже, хапнули мы… беды на нашу голову.
– Там уже наверняка прокурорские следаки подъехали. Бери Бориса и поехали. Никому и ничего не говори. Про машину – тоже.
Одесса вся была построена вокруг порта и жила портом все это время, ну, и контрабандой, если быть честными. Мы и ехали в порт. Борян, Игорь и я. Стемнело совсем…
– Так… Значит, у нас пока единственная зацепка – Морбид. Как зовут – неизвестно. Ветеран АТО, ходит в камке до сих пор, скорее всего – психопат на фоне посттравматического синдрома, применяет насилие. Готовимся ко всему.
– …
– Если что, пацаны, придется стрелять, понятно? Все готовы?
Борян кивнул. Ему проще – он тоже из АТО. Сложнее Игорю – он-то по людям стрелял только в интерактивном тире в Польше. Стрелять в экран – одно, а в живого человека – совсем другое…
– Борян, если что – оружие на тебе. Если я спрошу – времени сколько, – принимаем сразу и жестко. Все помнят?
– Не вопрос.
– Зробымо. – Борян от нервов перешел на украинский…
– Этот парень – возможно, убийца. Все понятно?
– Да понятно, – с досадой ответил Борян. Я его понимал – принимать побратима, с которым в АТО был, неприятно. Но что делать.
Мы уже сворачивали в порт, навстречу шли машины. Прошли ворота… Игорь показал полицейский значок, да и чего показывать – машина-то полицейская. Мимо вместе с фурами-контейнеровозами прошел внедорожник, я только подумал, а это кто такой – как началось. Началось, как всегда, непредсказуемо и страшно.
Хлопнуло, молотком вдарило по стеклу – Борян то ли охнул, то ли всхлипнул. На стекле образовалась дырка с расходящимися от нее лучистыми трещинами, через нее в машину сочилась черная одесская ночь. Игорь повернулся к Боряну, пытаясь помочь.
– Вниз, вниз!
Борян сдвинулся с места, машина пошла в сторону, это спасло Игоря. Вторая пуля, которая должна была попасть точно по центру пассажирского сиденья, ушла левее.
Б…!
Я – не знаю, каким чудом – дотянулся до руля… Обычная «Тойота», полицейская машина, на хрен, в которой даже перегородок нет между первым и вторым рядом сидений. И сделал противоположное тому, что пытался сделать Игорь. Не удержать машину на дороге, чтобы еще сильнее подставиться под снайперский огонь, а наоборот, рванул влево, сбивая машину с траектории. Мы пошли влево, ударились о контейнеры, потом нас начало разворачивать…
Еще одна пуля ударила в кузов, но нам снова повезло…
– Мама! – крикнул Игорь.
Полиция…
Не знаю, каким чудом мы разминулись с «КамАЗом», издавшим длинный, возмущенный гудок, но потом нам повезло. Мы ушли за выстроенный ряд контейнеров, еще раз ударились обо что-то и, наконец, остановились.
Я сидел сзади, мне досталось меньше всего. Первым делом нащупал пульс у Бори, пульса не было. Боря… Боря… Что же, б…, творится…
Выбрался из машины с другой стороны, с моей дверь была заблокирована. Побежал назад… У края штабеля контейнеров увидел бегущего мужика, кажется, водилу того «КамАЗа». Хлестко треснул выстрел, мужика отбросило назад…
П…ц.
Бросился обратно к «Тойоте». Открыл багажник – там было наше основное оружие. К сожалению, не «калашниковы» – для нас закупили модные турецкие «МР5» со складывающимися прикладами. Идти с таким ночью против снайпера – самоубийство. Но ничего не оставалось другого – он засел где-то на верхотуре, и планка у него, судя по тому, что он творил, слетела окончательно…
Один автомат – за спину, второй – на бок. Вытащил за шиворот из машины Игоря, тот был перемазан в крови – и в шоке. Я, честно говоря, тоже в шоке был, но мне в астрал выпадать было нельзя.
– Цел?! – Я размахнулся и влепил пощечину. – Цел, спрашиваю?!
– А… да.
Ощупал его, вроде и в самом деле не кровит.
– На!
– …
– Слушай сюда! Борян мертв – мы должны отомстить, понял?!
– …
– Я спрашиваю – понял?!
– Да.
Ничего другого просто не приходило в голову, да и не могло прийти. Месть – очень сильное чувство. А чтобы выйти на снайпера, считай, с голыми руками, – надо было очень, очень сильное чувство…
– Смотри сюда! – Я показал на край штабелей. – Сейчас ты сюда пойдешь. Но не сразу. Как только я позвоню, ты выстрелишь из-за угла несколько раз. Лучше в воздух. Не высовывайся только!
Еще один выстрел. В кого, интересно…
– Не высовывайся только! Высунешься, умрешь! Понял?!
– Да.
– Давай!
Из багажника я выхватил третий пистолет-пулемет – лишним не будет. Мне надо было занять позицию, а перед этим понять, где снайпер. Интересно, какой у него прицел – дневной или ночной? По ночам порт работает, освещение яркое – может и дневной быть…
Позиция…
Я лег на бетон, взяв по автомату в каждую руку и, выдохнув, перекатился за «КамАЗ»-контейнеровоз, тот, остановленный. Выстрела не последовало.
Так…
Пополз слева от машины, пополз медленно. Мне кажется, что он справа бил, чуть правее от дороги. И, судя по всему, это не «СВД», что-то серьезнее…
Работа порта, похоже, останавливается. Хоть это плюс.
Достал телефон, набрал номер.
