– Одного глоточка будет мало.
– Ладно, что нам считать. Погуляем вволю.
Сима выпрямилась и кивнула. Сжимая для храбрости руку подруги, она направилась в спальню, которую столько времени делила со своим лживым, тщеславным и жадным дружком.
– Никаких тебе рождественских украшений! У него и правда холодное сердце.
Тут она попала в точку.
Трей Зиглер сидел на постели, привалившись спиной к подушке. Его каштановые волосы, которыми он так гордился, были заляпаны кровью. Глаза, некогда живые и зеленые, неподвижно смотрели в пространство.
Из загорелой груди торчал кухонный нож, пригвоздивший к телу Трея обрывок картонки. Надпись на картонке гласила:
Санта сказал, что ты плохой мальчик!!!
Ха! Ха! Ха!
Подружка мгновенно пресекла вопли Симы, зажав ей ладонью рот.
– Трей! Трей! – стала вырываться та.
– Заткнись ты, ради бога. Просто помолчи минутку. Вот вляпались так вляпались!
– Он умер! Там кровь. Трей умер!
– Я догадалась.
– Что нам делать? Господи! Что нам делать?!
Конечно, лучше всего дать деру. Но даже в таком паршивом местечке можно наткнуться на охрану. А вдруг кто-то видел, как они заходили в квартиру? Или слышал, как они планировали возмездие за рюмкой текилы?
– Для начала успокойся. Уймись и ничего не трогай. А я тем временем привлеку знающего человека.
– Кого-то, кто поможет нам избавиться от тела? – Сима судорожно сжала руки. – О господи!
– Да опомнись ты, ради бога. Я хочу привлечь копа.
* * *
Два часа ночи, а тебе не остается ничего другого, как только выкатиться из теплой постели, променяв домашний уют на стылый холод декабря. И все ради чьего-то трупа. Или пьяной шутки одной особы, которая и в лучшие-то дни действует ей на нервы.
В такие минуты как нельзя лучше понимаешь, что это за собачья работа – быть копом.
Но лейтенант Ева Даллас была копом, и в скором времени ее машина тормозила у обветшалого домика в Вест-Виллидж. Схватив свой рабочий чемоданчик (на случай, если там и правда есть труп), она застучала каблуками по мерзлому тротуару.
Не успела она воспользоваться универсальным ключом, как дверь звякнула и отворилась.
Лифт был под стать всему зданию, но Ева все-таки шагнула внутрь – уж очень хочется побыстрее разобраться с делом.
Сунув замерзшие руки в карманы кожаного пальто (о перчатках она и не подумала), Ева мрачно уставилась на старенькую панель. Карие глаза ее будто поторапливали цифры, неспешно сменявшие друг друга на табло: второй этаж, третий. А вот и четвертый!
Двери лифта распахнулись, и Ева шагнула в коридор. Всякий, кто взглянул бы на нее сейчас, ни на мгновение не усомнился бы, что эта высокая, худощавая женщина с копной каштановых волос настроена не слишком дружелюбно.
Не успела она грохнуть кулаком по двери, как та открылась. На пороге стояла женщина, которая регулярно делала ей стрижку (хотела того Ева или нет). Женщина, которой доводилось видеть Еву обнаженной (а уж этого она хотела меньше всего!).
– Если решила меня разыграть, даже не надейся на поблажку. Отправишься в участок за ложное сообщение.
– Бог с тобой, – Трина вскинула руку с праздничным красно-зеленым маникюром. – Его зовут Трей Зиглер, и он валяется мертвым у себя в спальне, – второй рукой она втянула Еву в квартиру.
– Это еще кто? – кивнула та в сторону женщины с огненно-рыжими кудряшками на голове. Незнакомка держала в руке что-то вроде клюшки для гольфа и рыдала навзрыд.
– Сима. Его бывшая. Она тоже жила здесь.
– Вы тут живете? – обратилась Ева к Симе.
– Да. То есть нет. Жила, но он… я… в общем, он…
Поняв, что Сима окончательно раскисла, Ева повернулась к Трине.
– Оставайся здесь и ни к чему не прикасайся. И за ней последи.
Пять коротких шагов, и она у двери в спальню.
Ладно, про труп ей не соврали.
Поставив на пол чемоданчик, она сообщила в отдел об убийстве и попросила прислать свою напарницу.
– Ты, – обратилась она к Симе, – сиди здесь и ничего не трогай.
Затем кивком головы предложила Трине пройти с ней на кухню.
– Если Сима здесь не живет, то как вы попали внутрь?
– У нее остался ключ. Точнее, дубликат, который она дала мне, когда въехала сюда. Парень выставил ее лишь неделю назад.
– Так с какой стати вы заявились сюда, да еще пьяные? И не лги мне. Это видно невооруженным глазом.
– Всего лишь полупьяные, – по лицу Трины скользнула слабая усмешка. Она невольно поежилась под немигающим взглядом Евы, качнув замысловатой рождественской прической. – Ладно, давай начистоту, хорошо? Трей ее выгнал. Сима пришла с работы, а он вручил ей чемоданчик с вещами и заявил, что между ними все кончено.
– И они поцапались.
– Какое там. У этой девчонки совсем нет характера. Только подумай, она платила за квартиру! Трей говорил, что половину, но я-то знаю, сколько стоит такая дыра! Декабрь она тоже оплатила, так что у нее все права на жилье. Верно?
– Продолжай, – поторопила ее Ева.
– Ладно. В общем, Сима разрыдалась, забрала вещички и ушла. С неделю она молчала о случившемся, поскольку, как она заявила позже, ей было стыдно. Но потом я заставила ее выложить все подчистую.
– И?
– И?
– Давай вернемся к этому вечеру и мертвому парню.
– Понимаешь, сегодня мы всей компашкой собрались после работы, чтобы расслабиться за рюмочкой текилы. И в какой-то момент все решили: а почему бы не отплатить этому подонку? Мы-то думали, что он сейчас в Атлантик-Сити. В общем, мы с Симой купили игрушечную клюшку и чесоточный порошок. Порошок мы хотели подсыпать в крем для лица, пластмассовой клюшкой подменить одну из настоящих, а еще подпортить ему кашемировые носки. Вот и все. Мы явились сюда, прошли в спальню и увидели труп. Тут-то я и позвонила тебе.
– Чесоточный порошок?
– Та еще гадость, – умудренно кивнула Трина. – Он бы соскреб себе все лицо до костей. Поверь, он это заслужил. Только взгляни на бедняжку.
Сима сидела, безвольно склонив голову. По лицу у нее текли слезы.
– Господи Иисусе. Ты хоть знала этого парня?
– Встречались. Массажист и личный тренер из «Супер-Тела», фитнес-центра, который находится возле моего салона. Их ребята часто ко мне заглядывают. Ну а Сима работает на меня. Так они и познакомились.
– А сама ты бывала у него в постели?
– Вот еще! – глаза Трины, подведенные чем-то изумрудно-зеленым и блестящим, полыхнули от негодования. – Парень – самовлюбленный идиот. Я могу найти и получше. А вот Сима считала, что лучшего она не заслуживает. Заниженная самооценка, знаешь ли.
