– Ты ведь дружила с малюткой Лэвелл, да?
Тори продолжала заворачивать в оберточную бумагу металлические подсвечники.
– Да.
– Ужас, что с нею сделали. – Женщина с ястребиным взглядом наклонилась поближе к Тори. – Ведь она была еще совсем малышкой. Это ты ее тогда нашла, да?
– Ее нашел отец. Вам упаковать в коробку или положить в сумку?
– В коробку. Это я купила для племянницы. В следующем месяце у нее свадьба. Ты вроде бы училась вместе с ней, Келли Энн Фриск.
– Я мало кого помню из тех, с кем ходила в школу, – солгала Тори, с любезной улыбкой упаковывая покупку, – это было так давно. Завязать подарочной лентой?
– Я это сделаю сама, дорогая, а у тебя есть другие покупатели, – вмешалась Айрис. – Так, значит, Келли Энн выходит замуж? Мне кажется, я хорошо ее помню. Она старшая дочь Марши? Господи, как годы-то бегут.
– Нашу Келли Энн целый месяц мучили кошмары после смерти малышки Лэвелл, – сказала женщина удовлетворенным тоном, который еще долго звучал в ушах Тори после того, как она удалилась.
Возникло сильное искушение убежать в кладовку и перевести дух, подождать, пока сердце не перестанет стучать молотом в груди, но вместо этого она обратилась к высокой брюнетке, затруднившейся выбором кружек:
– Могу я вам помочь?
– Так трудно решиться, когда столько красивых вещей и такой большой выбор. Джо Бет Харди, тетушка Келли Энн, очень неприятная женщина. А вы всегда были такой старательной, собранной девочкой. Вы меня не помните? – И брюнетка протянула руку.
– Извините, не узнаю.
– Ну тогда я была значительно моложе, чем сейчас, и вы учились не в моем классе. Я преподавала и сейчас еще преподаю в начальной школе. Мариэтта Синглтон.
– О, мисс Синглтон. Я вас помню. Извините, что не узнала сразу. Приятно снова встретиться.
– А я с нетерпением ждала открытия твоего магазина. Я иногда думала о тебе, вспоминала в течение всех этих лет. Ты можешь этого и не знать, но я когда-то дружила с твоей матерью. За несколько лет до твоего рождения, конечно. Тесен мир.
– Да, тесен.
– А иногда даже чересчур, чтобы чувствовать себя спокойно, – сказала она, оглянувшись на дверь и увидев входящую Фэйф. Взгляды их встретились, испепеляя друг друга, но Мариэтта снова повернулась к кружкам и опять стала их внимательно разглядывать. – Тем не менее нам приходится жить в этом тесном мире, – заметила она. – Я, наверное, возьму вот эту, синюю с белым, она очаровательна. Вы не упакуете ее, пока я пройдусь и посмотрю на другие вещи?
– С удовольствием. Сейчас принесу вам такую же из кладовой.
– Виктория, – Мариэтта понизила голос и погладила Тори по руке, – вы проявили большую смелость, что вернулись сюда. Но вы всегда были храброй девочкой.
И Мариэтта отошла от прилавка, а Тори некоторое время стояла, не шевелясь, удивленная волной горя, вдруг нахлынувшей на нее. А потом направилась за кружкой в кладовую, куда, к ее неудовольствию, последовала и Фэйф.
– Что этой женщине здесь надо?
– Извини, кого ты имеешь в виду?
– Что ей надо? Мариэтте?
Тори достала с полки кружку.
– Вот это. И вообще люди приходят сюда, желая что-нибудь купить. Поэтому это место и называется магазин.
– Что она тебе сказала?
– А что тебе за дело до этого?
Фэйф зашипела от злости и вытащила из сумочки пачку сигарет.
– Курить в магазине запрещается.
– Черт возьми!
Она бросила сигареты обратно и начала шагать взад-вперед.
– Эта женщина очень вредная.
– А мне она показалась очень милой. Между прочим, у меня нет времени терпеть твои капризы и слушать всякие россказни. – Однако любопытство Тори было сильно задето. – А теперь, если ты не желаешь помочь мне переставить этот ящик или снова наполнить кувшин чаем со льдом, я бы очень хотела, чтобы ты удалилась.
– Если бы она спала с твоим отцом, то не показалась бы тебе «очень милой».
Фэйф фыркнула и порхнула к двери. Тори хорошо помнила, какой у Фэйф характер, и схватила ее за руку, прежде чем та успела хлопнуть дверью.
– Не устраивай сцен в моем магазине. А если хочешь кому-нибудь вцепиться в волосы, найди для этого другое место.
– Сцен я устраивать не собираюсь. – Она вся кипела от возбуждения. – Не собираюсь подавать окружающим повод для сплетен. Забудь и ты, о чем я тебе сказала. Нам слишком дорого стоило замять слухи о связи отца с этой женщиной. Так что, если я опять услышу, что об этом сплетничают, я буду знать, кто в этом виноват – ты.
– Не угрожай мне. Давно прошли те дни, когда ты могла мною помыкать. Поэтому советую тебе спрятать свои коготки, ведь теперь я дам тебе сдачи.
Губы Фэйф дрогнули, и Тори вдруг увидела перед собой Хоуп.
– Подожди минуту, иди сюда, сядь и успокойся. Если ты сейчас выйдешь, то один твой вид даст повод к сплетням. А, кроме того, они сейчас наслаждаются возможностью посудачить обо мне.
Тори открыла дверь и выглянула.
– Курить запрещается, – повторила она и вышла.
Фэйф упала на стул. Яростно глядя на захлопнувшуюся дверь, она снова вытащила сигареты и тотчас же с виноватым видом сунула пачку в сумочку, потому что дверь опять распахнулась. Однако вместо Тори в комнату скользнула Бутс. Хотя она искренне восхищалась вещами, выставленными на продажу, это не означало, что от ее взгляда ускользнули некоторые тонкие обстоятельства. Она заметила ярость на лице Фэйф, как сейчас увидела на нем смятение и подавленность.
– Мы все так возбуждены открытием магазина, – заговорила она жизнерадостно и помахала рукой перед лицом, – что мне хоть минуту надо передохнуть.
На самом деле она решила не упускать редкой возможности загнать в угол женщину, которая взяла Уэйда в переплет.
– Почему бы вам не присесть, мисс Бутс? – Фэйф быстро вскочила с места. – Я как раз иду обратно.
– О, пожалуйста, составь мне компанию, дорогая, ты такая хорошенькая сегодня. Впрочем, как всегда.
– Спасибо. Могу вернуть вам комплимент.
Фэйф почувствовала, что ей некуда девать руки.
– Вы сегодня можете очень гордиться вашей Тори.
– А я всегда ею гордилась. Как поживает твоя мама?
– Она в порядке.
– Пожалуйста, передай ей мои наилучшие пожелания. – Любезно улыбнувшись, Бутс подошла к коробке с печеньем и выбрала одно. – Ты не видела сегодня Уэйда? Надеюсь, он тоже сюда приедет.
– Нет, сегодня не видела. – «Еще не видела», – добавила про себя Фэйф.
– Мальчик так много работает.
Бутс вздохнула и откусила кусочек покрытого белой глазурью печенья.
