Флоренс вздохнула.
– Такое впечатление, что она постоянно злится. Я надеялась, что, когда она начнет управлять художественным салоном и жить самостоятельно в доме, под который мы перестроили для нее каретный сарай, у нее это пройдет, она станет довольна жизнью, научится какой-то ответственности. Но я знаю, теперь знаю, что я всегда ее слишком баловала. А ее мать – и того хуже. Мелоди моя внучка, первая внучка, и, конечно, я ее люблю.
– Ну, конечно, любишь.
– И все эти годы я на многое закрывала глаза. Но сейчас этому не бывать! Она дошла до того, что причинила человеку серьезные телесные повреждения. А ведь могло быть и еще хуже! И сделала это назло. Вот за это «назло» пусть теперь и расплачивается. У меня нет права о чем-то вас просить, и я не жду снисхождения, но она моя внучка, поэтому я все же попрошу. Шериф сказал, если ты и Гриффин Лотт согласитесь, то вместо тюремного срока, – впервые рука Флоренс дрогнула, так что даже пришлось аккуратно поставить чашку на блюдце, – Мелоди могла бы пробыть шесть месяцев в реабилитационном центре. В частном, где ей проведут лечение от ее многочисленных комплексов. Она там будет работать – выполнять какие-то поручения по дому, я так понимаю. Уборка, работа в саду, стирка – всякое такое. Потом, если психологи сочтут, что она к этому готова, то еще шесть месяцев она проведет в центре переходного типа, на общественных работах. А в довершение – еще год испытательного срока.
Я не хочу делать вид, что это равноценно тюрьме, – продолжала Флоренс. – Но она будет ограничена в передвижении, получать лечение, в котором, как я вижу, она крайне нуждается, и будет обязана следовать определенным правилам. Она будет лишена свободы, а это уже вроде тюрьмы. А если откажется подчиняться каким-то правилам и условиям, то ее отправят в настоящую тюрьму. Мать Мелоди, конечно, попытается в этом вопросе со мной поспорить, но не отец. Я уже говорила с зятем. Долгий, надо сказать, был разговор. Он готов меня поддержать.
Немного успокоившись, Флоренс снова взяла в руки чай.
– Ви, речь идет о наших внучках. Кто бы мог подумать, что мы дойдем до такого?
Виола снова взяла ее за руку.
– Жизнь полна ухабов и резких поворотов. Нам лишь остается делать все возможное, чтобы с честью их преодолеть. От начала и до конца.
– Бывает, что самый лучший вариант очень далек от идеального. Тебе, Шелби, понадобится время, чтобы обдумать мою просьбу.
– Дело не во мне. Она же причинила зло Гриффу! Руками Арло.
– Но хотела-то навредить тебе!
– Честное слово, миссис Пьемонт, я только хочу, чтобы она оставила меня в покое. Мне надо думать о ребенке. Надо попытаться построить заново свою жизнь, свою и дочкину, и я просто хочу, чтобы Мелоди к нам не лезла. Если Гриффина ваше предложение устроит, я тоже согласна. Неважно, в кого она метила, попала-то в него!
– Я с ним поговорю. Как он решит, так и будет. На душе тяжело, что кто-то таким вот образом пострадал, да еще из-за моей семьи. Виола, Джексон случайно не упоминал, сильно у мальчика машина разбита?
– Я с ним созванивалась. Говорит, теперь только на свалку.
– Ой, бабуль!
– Скажем так: починить-то все можно, но Джек говорит, ничего хорошего все равно уже не выйдет. Он надеется, страховая компания согласится признать ее не подлежащей восстановлению.
– Все расходы я возьму на себя. Даю слово!
– В этом я никогда не сомневалась, Фло.
– Я понимаю, вы обе заняты, и я вам очень признательна, что уделили время и проявили понимание. Спасибо, что были так добры.
Все встали.
– Я тебя провожу, – проговорила Виола и обняла Флоренс за талию. – И еще сейчас дам тебе буклет – вдруг надумаешь сделать массаж горячими камнями или омолаживающую процедуру для лица. Глядишь, и еще раз ко мне наведаешься.
Старые подруги вышли, и до Шелби донесся смех Флоренс.
– Не поздно ли омолаживаться, а, Виола?
– Никогда не поздно, Фло. Никогда!
Шелби казалось, сейчас самое лучшее не высовываться и принимать каждый день таким, как есть. Уж больно часто она оказывалась в центре городских сплетен с момента своего возвращения. По опыту она знала, что довольно скоро интерес к ее персоне будет вытеснен другими новостями или событиями.
Но в пятницу вечером находиться в центре внимания ей было приятно. А публике, судя по всему, нравились в ее исполнении ду-воп, рок и баллады пятидесятых. И по счастью, сегодня обошлось без жертв.
А поскольку Кэлли ночевала у прабабушки, то завершить вечер в постели с Гриффом было приятно вдвойне.
В субботу, улучив время, Шелби покорпела над своей ведомостью, методично оплачивая счета и тщательно подводя итоги.
И захлопала в ладоши, когда удалось погасить еще одну кредитку.
В воскресенье после завтрака она стояла у плиты, жарила курицу и прислушивалась к радостным возгласам Кэлли, которая никак не могла насытиться пусканием мыльных пузырей из машинки.
Вошла Ада-Мей и со спины обняла дочь.
– Сладчайший на свете звук!
– Да уж. Мам, она так счастлива, что у меня сердце заходится.
– А ты? Ты счастлива?
– Я счастлива почти так же, как маленькая девочка с машинкой для мыльных пузырей.
– Ты, девочка, в пятницу была в голосе. И такая красивая в голубом платье!
– Предвкушаю, какое получу удовольствие от шестидесятых. Я уже кое-что подобрала на ту неделю. Тэнси говорит, решение расширяться принято. Это будет здорово!
– Хорошо, что Грифф с Мэттом тут почти закончили. Мне моя новая ванная нравится не меньше, чем Кэлли – ее машинка для пузырей.
В подтверждение своих слов Ада-Мей исполнила пируэт, вызвав у дочери улыбку.
– Они парни рукастые. А рукастый мужчина – на вес золота. Как в пятницу? Удачно вечер завершился?
Шелби почувствовала, как по спине к затылку поднимается жар.
– Вполне. Мам, я надеюсь, ты не сидела и не ждала меня?
– Дело не в ожидании. Когда у тебя ребенок – неважно, четырнадцати лет или сорока, – ты поневоле слышишь каждую подъехавшую машину. И не вздумай извиняться! Я была рада, что ты с приличным человеком. Ты ведь тоже радуешься, когда вы вместе.
Так, намек ясен.
– Радуюсь. Могу признаться, что мне уже давно ни с каким мужчиной не было хорошо. До сего момента все, что происходило, для меня удивительно. Но я пока еще не могу загадывать дальше одной недели. Рановато еще.
– Это нормально. Ты не спеши, устрой ему хороший тест-драйв.
– Мама!
– Ты что же, думаешь, секс ваше поколение изобрело? Говоришь, в будущую пятницу поешь шестидесятые? Так вот, то поколение думало точно так же. К вопросу о тест-драйве. Слышала, Флоренс Пьемонт купила Гриффу новый пикап?
