Но сделать он ничего не успел, так как тьму уже прорезал свет фар.
Форрест подогнал полицейский джип к самому месту аварии. Вылез из машины, пристальным взглядом оглядел Гриффа, после чего повернулся осмотреть пикап.
– Парень, да у тебя из головы кровь хлещет!
– Знаю. Вот сукин сын! – Он пнул заднее колесо, и тут же об этом пожалел, так как ответом на резкое и агрессивное движение стала острая боль в затылке.
Нет, никакой сильной травмы у него нет. Он этого не потерпит!
– Пил, Грифф?
– За весь вечер – два бокала вина, причем последний – за час с лишним до всего этого. Форрест, меня столкнули с дороги. Этот подонок нагнал меня сзади, ударил и продолжать толкать, пока не отправил с поворота прямо в дерево.
– Что за подонок?
– Понятия не имею! – Грифф прижал ладонь к пульсирующей ране на голове, устав от того, что кровь застилает ему один глаз. – Полутонный «Шевроле», лет четырех– пяти. К радиатору что-то приделано – что-то вроде плуга. Точнее, скребка, каким дороги чистят. Красного цвета. Мне кажется, он был красный. Сам пикап, я имею в виду. А скребок – в основном желтый, мне так показалось.
– Ладно. Давай присядем, а? У меня в машине аптечка. Кровотечение-то надо остановить!
– Я тут постою. – Грифф оперся спиной на искореженную машину. – И что-то еще, – он еще порылся в памяти, пока Форрест ходил к своему джипу. – Когда я врезался в дерево, он притормозил. На пару секунд, но такое впечатление, будто он хотел убедиться, что я получил как следует. Потом мелькнули задние фонари. А еще на бампере была какая-то наклейка. Это какая рука? – Он поднял левую руку, внимательно на нее посмотрел и не сразу вспомнил, как она называется. – С левой стороны заднего борта.
Грифф прикрыл глаза и с удивлением обнаружил, что пульсирующая боль слегка поутихла.
– Он не был пьян. Это было сделано намеренно. Когда именно он ко мне прилип, точно не скажу, но вскоре после того, как я оставил Шелби у входной двери ваших родителей.
– Ты проводил ее до дома?
– Сопроводил. Да. Не хотелось отпускать ее одну в темноте после всего, что случилось.
– Угу. – Форрест установил аварийные мигалки. Грифф снова прикрыл глаза.
– Полагаю, мой пикап свое отжил. Или почти. Он у меня уже три года. И проехал я на нем немало, это правда. А мог бы и еще столько же проехать!
– Как отбуксируем, попросим моего деда, чтобы взглянул. А ты, смотрю, в ясном рассудке, – добавил Форрест, подходя к нему с аптечкой. – И не сблевал ни разу.
– И не собираюсь.
– Если все же случится – чур, не на меня! Глаза как? Хорошо видишь?
– Сначала все плыло. Сейчас порядок. О черт! – Форрест прижал к его рваной ране спиртовой тампон.
– Не хнычь и будь мужчиной! – мягко проговорил он, продолжая обрабатывать рану.
– Ты бы тоже хныкал, если бы я тебя так садистски пользовал.
– Надо прочистить рану, иначе не поймешь, насколько она глубокая. Медсестра Эмма-Кейт уже едет.
– Что? Ну, нет! Зачем?
– Затем, что, если она скажет, что тебе нужно в отделение скорой помощи в Гэтлинберг, то мы тебя туда повезем. А поскольку мне здесь надо разбираться на месте, то отвезут тебя они с Мэттом.
– Ты им позвонил?
– Конечно. Сейчас взгляну, что тут у нас, и вызову эвакуатор. Что-нибудь еще можешь мне о той машине сообщить?
– Кроме того, что за рулем сидел какой-то псих?
– Но ты этого психа не разглядел, да?
– По общему впечатлению, мужчина, я бы так сказал. Но я был слишком занят тем, чтобы не очутиться в кювете. Или где похуже. – Грифф немного помолчал, глядя на приятеля, который аккуратно заклеил рану двумя полосками пластыря. – Ты ведь уже знаешь, кто это, да? Из того, что я тебе рассказал?
– Предположения имеются. Это моя забота, Грифф.
– Черта с два! Моя машина пострадала. И моя голова.
– А работа эта – моя. Так, кажется, едут Мэтт с Эммой-Кейт. Ты в последнее время ни с кем не ссорился?
– В последнее время? Разве что нахожусь на грани ссоры с тобой – я ведь с твоей сестрой сплю.
Форрест остановился и прищурился.
– Это правда?
– Думаю, сейчас самое время признаться: ты при исполнении, я истекаю кровью. Я от нее без ума. Бесповоротно.
– Быстро вы перешли от «приятно познакомиться» до «без ума».
– Она как молния. – Грифф ткнул себя большим пальцем в сердце. – Бам!
Ответить Форрест не успел, потому что к ним уже бежала Эмма-Кейт с сестринским чемоданчиком в руке.
– Что случилось? Дай я тебя осмотрю.
Она достала диагностический фонарик и посветила Гриффу в лицо.
– Глаза покажи!
– Да я в порядке.
– Закрой рот. Как тебя зовут и какое сегодня число?
– Фрэнклин Делано Рузвельт, седьмое декабря сорок первого года. Позорный день в истории.
– Умник. Сколько пальцев на руке?
– Одиннадцать минус девять. Эмма-Кейт, со мной все в порядке!
– Это я тебе скажу, когда осмотрю в приемном покое клиники.
– Не нужно мне никакой клиники!
– Закрой рот! – повторила она и обняла его. – Ты хорошо постарался, Форрест, но в кабинете мне придется снять эти пластыри и самой взглянуть на порез. Может, придется швы наложить.
– Ну уж нет! – возразил Грифф.
– Да, парень, машину тебе превратили в хлам. Форрест сказал, тебя кто-то с дороги столкнул? Кто? – подошел Мэтт.
– У Форреста спрашивай. Мне показалось, из того, что я успел заметить, он уже вычислил ту машину.
– Буду с этим разбираться, – отозвался Форрест. – А пока везите его в амбулаторию, пусть его хорошенько осмотрят. Машину я отбуксирую в мастерскую к деду. Утром сможешь заехать и забрать оттуда что нужно.
– Инструменты.
– Останутся там до утра. Мне надо составить протокол, но из твоих показаний картина мне, в общем-то, ясна, а если понадобится что-нибудь еще, я тебе позвоню. Сейчас тебе здесь, Грифф, делать нечего, только нервы трепать.
Он попробовал возразить, но поскольку численный перевес был не на его стороне, сдался и потащился к машине Мэтта.
– Знает же, черт, кто это сделал, а не говорит! – с горечью проговорил Грифф.
– Потому что знает и то, что ты хоть парень и добродушный, но сейчас готов прямиком направиться на разборку. – Мэтт покачал головой. – И я бы тебя понял. Но с учетом того, что ты уже ранен – а это ставит тебя в невыгодное положение, – тебе лучше удовольствоваться тем, что тот, кто это сделал, проведет какое-то время в камере.
