– Правильно сделал. – Шелби повернулась к нему лицом. – Мы оба правильно сделали.
Он подошел к выходу на веранду и распахнул двери, впустив в комнату вечернюю прохладу. Потом включил камин и погасил свет.
– Так достаточно будет?
– Более чем. Просто прекрасно.
Он подошел к ней и обнял за талию.
– Ты там, где хотела быть?
– Совершенно. – С легким недоумением она взъерошила ему волосы. – Ты и сам сюрприз. Вот уж не ожидала, что опять буду с кем-то, да еще так скоро. – Она подняла руки и обхватила его за шею.
Долгий поцелуй. Медленный, протяжный, проникновенный. Как в первый раз. И, как в первый раз, ее тело поплыло, словно свеча на солнце.
Эти ощущения, этот легкий трепет по всему телу. Она вдруг поняла, что почти забыла, что значит быть с кем-то вдвоем.
Она разрешила себе плыть по течению, просто плыть, парить, как парит пушинка одуванчика, подхваченная майским ветерком. Приближалась гроза, она уже чувствовала ее громыхание внутри себя, но впереди нее шли покой и нежность.
Когда он, в поцелуе, чуть изменил наклон головы, она коснулась его лица. И затрепетала от нетерпения, чувствуя, как он открывает молнию на спине ее платья.
Он провел пальцем по ее позвоночнику. Снизу вверх, затем сверху вниз. Под легким прикосновением она изогнулась дугой ему навстречу, издав звук, похожий на кошачье урчание. Его руки нащупали бретельки платья и скинули с плеч.
Платье упало вниз.
– Красивая, – прошептал он и, еще больше усиливая ее возбуждение, провел мозолистым пальцем по кружевной оборке лифчика.
– У меня сейчас сердце выскочит.
– Я его чувствую.
– А твое? – Она положила ему руку на сердце и обрадовалась, почувствовав под ладонью его быстрые и тяжелые удары. – Твое тоже.
Она начала расстегивать ему рубашку и, задыхаясь, засмеялась, когда выяснилось, что у нее настолько дрожат от возбуждения пальцы, что она не в состоянии выполнить даже эту простую работу.
– У меня внутри все дрожит. И снаружи тоже.
Он попытался ей помочь, но она оттолкнула его руки.
– Нет, я хочу сама! Придется тебе потерпеть мою неловкость. – Она наконец справилась с застежкой и, почувствовав его возбуждение, положила руку на его плоть. И посмотрела в глаза. – Я хочу все.
Она сокрушила его, разорвала последнее звено в цепи его самообладания. Он оторвал ее от пола и положил на кровать. Лег сверху, и она совсем перестала дышать.
Она была стройна, как ива, и в глубине души он боялся, как бы не сделать ей больно. Но и это отошло на задний план, когда она изогнулась, крепко схватив его за бедра и притянув к себе, живот к животу.
Солнце из красного сделалось ржавым, и козодой запел свою песню, подзывая самку.
Внутри ее разразилась гроза.
При поджаром телосложении и развязной походке его мускулатура казалась стальной. Мышцы так и перекатывались у него по спине. Боже, что это за ощущение – стальное мужское тело под ее пальцами! И вес этого тела, придавивший ее к кровати.
И крепкие, натруженные руки, нетерпеливые руки любовника, жадно рыщущие по ее телу. Не пробуждающие желание, нет – это было слишком мягкое слово для того, что творилось сейчас с ней.
Это было похоже на воскресение.
Его губы сомкнулись на ее груди, он чуть куснул, лизнул кончиком языка, и вот уже его рука скользнула между ее бедер, и ее тело пронзил оргазм, оставив позади себя шок и трепет.
Без остановки и без перерыва он снова довел ее до экстаза.
И, как выпущенный из рогатки камешек, она полетела. Обессиленная и трепещущая. Ее тело теперь принадлежало ему, было ему открыто, и он его взял, одновременно давая еще больше, так что все чувства у нее сплелись в один клубок, а все желания свелись к единственной, болезненно пульсирующей жажде.
Потом он вошел в нее, ритмично, и два их сердца забились в унисон. Ее волосы закатного золота разметались по постели, кожа в сумеречной дымке блестела.
– Шелби! Смотри на меня. – Его тело просило освобождения. Жаждало этого последнего рывка. Но он хотел видеть ее глаза. – Смотри на меня!
Она открыла глаза, темные, затуманенные, и посмотрела на него.
– Какая ты! – проговорил он и кончил.
17
Первой связной мыслью после того, как туман в ее голове чуть рассеялся, было: «Так вот как оно бывает!»
Она чувствовала и тяжесть, и легкость одновременно, была изнеможенной, опустошенной и вместе с тем наполненной. Ей казалось, она сейчас пробежит марафон. Или проспит неделю кряду.
Но самым сильным было ощущение жизни. Она была жива как никогда прежде.
Грифф обессиленно распластался на ней, и это было прекрасно. Ей даже сейчас было приятно ощущать вес его тела, прикосновение его кожи, чувствовать жар и влагу, как после летней грозы.
С этим жаром приятно контрастировал легкий ветерок, влетавший в открытые двери и холодящий ее щеки. Шелби улыбнулась. Сейчас все вызывало у нее улыбку. Если бы она не держала себя в руках, то пустилась бы петь.
– Еще минутку, и поднимусь, – пробормотал он.
– Все в порядке. Все очень, очень хорошо.
Грифф чуть повернул голову и провел губами по ее шее.
– Я был несколько резче, чем хотел.
– На мой взгляд, ты был резок ровно настолько, насколько нужно. Не могу сообразить, испытывала ли я когда-нибудь такое изнеможение или я просто это ощущение забыла. Ты очень обстоятелен, Гриффин. Все делаешь на совесть.
– Ну, не все, а только то, что этого стоит. – Он приподнялся, чтобы взглянуть в ее глаза, поблескивающие в свете камина. – И кстати, ты вовсе не старомодная.
Удовлетворенная, истомленная, Шелби коснулась его щеки.
– Я забыла, что мне надо на этот счет беспокоиться.
– Я все думал, как ты будешь выглядеть вот так, на кровати. Оказалось, лучше, много лучше, чем я представлял.
– В данный момент все лучше, чем я себе представляла. Возможно, это следствие моего долгого воздержания, но я и тебе отдаю должное.
– Принимается. – Он помолчал. – Свежеет. Ты замерзнешь.
– Мне не холодно.
– Пока. И я еще тебя не покормил. – Он коснулся ее губ поцелуем. – Ужин-то мы должны съесть! Но сперва…
Он перекатился на спину и приподнял ее над собой. Не выпуская ее из рук, встал.
Ошеломленная, Шелби вспомнила, какие у него сильные мышцы. Стальные. Он был куда сильнее, чем казался на вид.
– Надо принять душ.
– Считаешь?
– Определенно. – Он с усмешкой понес ее в ванную. – Ванная тебе понравится.
